Ходынки. Их полки возглавил князь Р. Рожинский, хорошо знакомый с тактикой ведения боя. Своей основной задачей он считал захват обоза москвичей, в котором было много дальнобойных пушек. Для ее выполнения он пошел на хитрость — переодел часть своих воинов в форму московских пушкарей и отправил их к обозу. Им удалось вызвать неразбериху, чем воспользовались основные польские силы и отбили обоз. Тут же начался грабеж. Этим воспользовался В. И. Шуйский, находившийся в засаде. Тушинцы дрогнули и побежали к своему лагерю. Спас их от полного уничтожения отряд донских казаков под руководством Заруцкого. Москвичи были остановлены и отброшены назад.

Во время этого боя обе стороны понесли значительные потери. Погибли около 14 000 сторонников царя Василия, почти столько же потеряли приверженцы Лжедмитрия II, но при этом тушинцы потеряли почти всех лошадей. Небольшим утешением для них стало имущество из трофейного обоза.

После сражения противники не могли продолжать активные военные действия. При этом положение самозванца было много выгоднее, чем у царя Василия, — он продолжил завоевание страны и вскоре подчинил себе даже северо-восточные территории с Галичем и Устюжной. Шуйский же был заперт в столице и получал незначительную продовольственную помощь только из Рязани от местного воеводы П. П. Ляпунова. Нередко за продуктами посылали молодого стольника Д. М. Пожарского, который не только успешно выполнял задания, но и внезапно нападал на польские отряды, нанося им существенный урон.

К концу 1608 года Лжедмитрий полностью осознал, что осада Москвы будет длительной, ведь взять штурмом мощные тройные каменные крепостные стены у него не было сил. Поэтому он приказал превратить Тушинский лагерь во вторую столицу. Его территорию обнесли высокой дубовой стеной и окопали глубоким рвом. В центре построили деревянный храм, рядом — царский дворец, около него — бревенчатые жилища для бояр, здания приказов, хоромы для патриарха. Неподалеку оставили площадь для торговых рядов. Туда купцы, думавшие лишь о личной наживе, стали привозить разнообразные товары: продовольствие, меха, ткани, оружие и даже предметы роскоши, поэтому тушинцы ни в чем не испытывали недостатка, в отличие от голодавших и замерзавших москвичей.

Поскольку к тому времени Лжедмитрию подчинялись многие города, то и доходы его были весьма существенными. Налоги в казну поступали не только в виде денег, но и продуктами. Так, жители Вологодчины были обязаны привозить в Тушино с каждой выти (участок земли в 20 десятин или 21 гектар): четверть муки ржаной, четверть муки пшеничной, четверть гречневой, четверть овсяной крупы, четверть толокна, четверть сухарей, осьмину гороху, два белых хлеба, два ржаных, тушу яловой коровы, тушу барана, двух поросят, два окорока ветчины, окорок лебедя, двух гусей, двух уток, пять куриц, пять молочных поросят, двух зайцев, две головки сыра, по ведру конопляного и коровьего масла, по ведру соленых рыжиков, груздей и огурцов, сто редек, сто морковок, сто луковиц, сто головок чеснока, четверть репы, бочку квашеной капусты, осьмину снетков, осьмину сухих грибков, пуд черной икры, пуд красной икры, одного осетра, ведро вина, пуд меда, четверть солоду, четверть хмеля и восемь лошадей. Кроме того, жители рыбных слободок были обязаны пять дней ловить рыбу для тушинского двора, день — для дворецкого князя С. Г. Звенигородского и только раз в неделю им позволялось оставить улов себе.

Следует отметить, что таких грабительских поборов не было в России ни при одном царе. Даже алчный В. И. Шуйский оказался намного скромнее в своих запросах, поэтому жители северных районов крайне неохотно переходили на сторону самозванца и при первой возможности стремились присягнуть царю Василию.

Получаемые доходы Лжедмитрий тратил на нужды своего довольно многочисленного двора и отдавал полякам в качестве платы за службу. При этом, следуя евангельским заповедям, он стремился всем платить поровну, чем вызывал недовольство у знатных шляхтичей, полковников и Р. Рожинского.

Кто же составил двор второго самозванца? Самое почетное звание «царского слуги» носил князь и боярин Г. П. Шаховской, вызволенный из ссылки. Именно он был главным зачинщиком авантюры по возрождению «царя Дми трия». Немалую роль он сыграл и в движении Ивана Болотникова. При В. И. Шуйском этот не самый знатный Рюрикович так высоко взлететь никогда бы не смог и остался бы обычным городовым воеводой.

Конюшим и боярином стал молодой князь Гедиминович Ю. Н. Трубецкой. После образования Тушинского лагеря он сразу же попытался примкнуть к нему вместе с другими молодыми князьями, но был схвачен и отправлен в ссылку в Тотьму. Лжедмитрий вызволил его оттуда и возвысил.

Родственник Юрия Никитича Д. Т Трубецкой бежал в Тушино во время Ходынского сражения. При самозванческом дворе он тут же получил боярство и Стрелецкий приказ в подчинение. У Шуйского обоим князьям Гедиминовичам рассчитывать было не на что, поскольку они были молоды, а престарелый царь предпочитал окружать себя ровесниками.

Дворецким в Тушинском лагере был князь С. Г. Звенигородский, который при Шуйском служил черниговским воеводой и в состав царского двора никогда не входил.

Еще более блестящую карьеру сделал донской атаман И. М. Заруцкий, получивший боярство и командовавший всеми казачьими отрядами. За успешную службу во время Ходынского сражения он получил в управление волости Тотьма и Чаронда.

Для большинства тушинских бояр их новое положение оказалось бы недостижимо при Шуйском: князь Ф. П. Барятинский был только жильцом в Москве; М. М. Бутурлин вообще не имел чина; М. И. Вельяминов числился московским дворянином; Н. Д. Вельяминов пребывал в опале со времени правления Лжедмитрия I, поскольку состоял в родстве с царем Борисом Годуновым; И. И. Волынский служил у Шуйского жильцом, П. С. Волынский — воеводой Ржева. Сходно было и положение нескольких князей Засекиных, дворян Плещеевых и Ржевских, князей А. Ю. Сицкого и Д. М. Черкасского. Все это были молодые люди из достаточно знатных семей, не нашедшие полагавшегося им высокого места при дворе Шуйского.

Но были среди бояр Лжедмитрия и те, кто уже имел высокий чин, но оказался у царя Василия в опале. Это — окольничий И. И. Годунов, которого первый самозванец посадил в тюрьму за родство с царем Борисом, а Шуйский отправил в ссылку. Возвышение его в Тушине свидетельствовало о том, что второй Лжедмитрий никаких антипатий к Годунову, якобы покушавшемуся на его жизнь в детстве, когда он жил в Угличе, не испытывал. Поэтому он приблизил к себе и родню царя Бориса, и его любимцев, в частности М. Г. Салтыкова с сыном Иваном. В то же время высокое место при тушинском дворе занял и любимец Лжедмитрия I князь В. М. Мосальский Рубец, был там и мнимый родственник лжецаря А. А. Нагой, и князь А. Ф. Жировой-Засенкин, ставший окольничим при первом самозванце, и даже князь М. С. Туренин, получивший боярство в 1607 году при царе Василии.

Все это свидетельствует о том, что состав Боярской думы в Тушине был довольно пестрым. Среди тридцати бояр находились и родственники и любимцы царя Бориса,