Шрифт:
Закладка:
Вонифатий, которому вовсе не хотелось отправляться в далекое путешествие, стал в задумчивости чесать затылок, но потом, увидев в глазах своей возлюбленной слезы, вдруг решился и сказал со смехом:
– Хорошо, пусть будет по-твоему! Я сделаю то, что ты просишь, но с одним условием: ты перестанешь дуться и больше не заговоришь сегодня об этом деле.
Утром Вонифатий проснулся с надеждой, что хандра его госпожи прошла и она забыла вчерашний разговор. Но Аглаида, едва увидев его, заговорила о подготовке к путешествию. Оказалось, что она уже успела отобрать лошадей и рабов, которые должны были отправиться вместе с Вонифатием. Потом достала она большой кошелек с золотом и вручила его своему возлюбленному.
– К чему так много? – удивился тот.
– Мне говорили, – объяснила Аглаида, что останки мучеников стоят очень дорого. Многие ревностные христиане хотят приобрести их. Потому палачи имеют большие доходы, торгуя телами казненных. Ты смотри внимательнее, чтобы тебя не ошельмовали и вместо мученика не продали какого-нибудь преступника.
– Клянусь тебе, – сказал Вонифатий, – что не дам себя обмануть. Я отберу самого достойного из узников и не спущу с него глаз в продолжении всех его мучений. Не сомневайся – у тебя будут самые святые мощи в Риме, если только Господь допустит меня до места мук. Но скажи: ты не боишься, что я, вместо того, чтобы ехать на Восток, засяду в каком-нибудь кабаке неподалеку отсюда? Если это случится, я уйду оттуда не прежде, чем спущу все деньги.
Так он говорил, желая подразнить Аглаиду, но та легонько шлепнула его по губам ладонью и сказала:
– Ныне не время для глумления. Забудь о кабаках и во время путешествия остерегайся всяких бесчинств: святое дело надо совершать честно и благочинно. Воздерживайся от вина и прочих излишеств. Помни, что ты собираешься служить святым мощам, а ты не только касаться их, но даже глядеть на них не достоин. Иди с миром. Бог же, за нас кровь Свою проливший, да простит грехи наши и направит тебя на благополучный путь!
С этим напутствием Вонифатий отправился в дорогу. По правде сказать, он отнесся к своему делу намного серьезнее, чем даже сам от себя ожидал. За все время своего путешествия в Азию он не только в кабак не вошел, но даже не заговорил о нем. Товарищи Вонифатия, такие же как он рабы, зная его за большого любителя выпить, немало дивились такому странному воздержанию, а также тому, что он совершенно перестал сквернословить.
Так добрались они до Тарса, и тут впервые увидели нескольких христиан, которых солдаты гнали на суд и казнь.
– Кажется, это то, что нам надо, – сказал Вонифатий своим спутникам. – Вот вам деньги: пойдите и найдите гостиницу. А я пока поговорю с конвоирами.
Отослав от себя всех, Вонифатий подъехал к офицеру, командовавшему конвоем, и заговорил с ним. Протянув ему свою флягу и поболтав немного о посторонних вещах, он стал расспрашивать об узниках, а также о том, что их ожидает.
– Все они умрут, – равнодушно отвечал офицер, – никто из них не отречется от своего Бога.
– И никакие муки не заставят их отступить? – удивился Вонифатий.
Офицер покачал головой и сказал:
– Я достаточно насмотрелся на людей этого сорта и наверняка могу сказать, что из этих не отступиться никто.
– А можно мне поговорить с ними? – спросил Вонифатий.
– Сейчас нельзя. Но на привале – пожалуйста, – ответил офицер.
Вонифатий замолчал, чувствуя в душе что-то похожее на угрызения совести. Видя единоверцев своих, влекомых с позором на казнь, он не мог уже так добродушно говорить с их гонителем и палачом. С жадным любопытством он стал рассматривать узников. Их было пятеро: благообразный старик тяжело ступал, поддерживаемый красивым юношей в богатой одежде. Вслед за ними шагал высокий мужчина, обнаженный до пояса. Тело его было покрыто шрамами, а гордая осанка говорила о высоком положении, которое занимал он раньше. Сзади шла девушка в рваном платье и обутая в железные сапоги, а рядом с ней – мальчик, еще совсем юный годами, но с недетским взглядом.
Когда воины устали и сели отдохнуть на обочине, Вонифатий подошел к старику и спросил его:
– Как могло случиться, отец, что твои седины не остановили и не смутили твоих гонителей? За что тебя схватили?
– Я епископ одной из общин, – охотно отвечал старик, – когда начались гонения, я укрылся в горах и прятался там долгое время. Но однажды мне сообщили, что один из вновь обращенных в нашу веру схвачен. Судьи жестоко пытали его, и я испугался, что он не выдержит мук, отречется от Господа и тем погубит свою душу. Поэтому я поспешил в суд, чтобы поддержать его словами утешения. Я успел вовремя! Он уже колебался, но я укрепил его в вере и он умер христианином. Дьявол, уже торжествовавший победу, ушел ни с чем. Меня же заключили под стражу.
– Зачем ты сделал это? – воскликнул Вонифатий. – Ты бросил все свое стадо, спасая одну овцу, и к тому же не уберег себя. Разве это разумно?
– У Господа нашего, – спокойно ответил старик, – нет первых и нет последних. Как же я мог оставить без помощи страждущего, которого сам крестил?
– А ты? – спросил Вонифатий у юноши, – как ты оказался в таком горестном положении?
– Я увидел моего епископа, влекомого на муки, – сказал тот, – и объявил себя христианином, потому что хочу умереть вместе с ним.
– Но неужели ты не боишься смерти?
– Отчего же я должен бояться ее? Ведь за нею – вечная жизнь!
– Пусть так. Но муки не страшат тебя?
Юноша взглянул на Вонифатия с жалостью и сказал ему:
– Бедный человек! Как могу я бояться скоротечных мук, если по смерти обрету вечное блаженство? Не сочувствовать ты должен, а завидовать моей судьбе!
– Да, – тихо промолвил Вонифатий, – все это так.
Затем он подошел к мужчине и сказал ему:
– Мне кажется, что ты воин, и даже более того – военачальник.
– Это действительно так, – отозвался тот, – двадцать лет я носил меч и добровольно снял его, объявив себя христианином.
– Что побудило тебя так поступить?
– Мне было приказано судить моих единоверцев, а я вместо того отпустил их на свободу.
– Значит ты нарушил приказ императора! – заметил Вонифатий.
– Мой Небесный Господин повелел мне так поступить, – твердо ответил воин. –
