эта территория, «куда нас, сударь, к чёрту занесло?..» Смотреть некогда. Аллах с ним, отдай управление, рулим туда, нигде же не видно приличных дорог, одни грунтовки! Будь готов дать наддув окислителем, Хэй.

— Готов. А территория эта спорная.

— Четыре глаза лучше двух. Покажи крупно направление полосы, чтобы не выскочить поперёк. Мои руки заняты. Хорошо, что подходы свободные. Захожу на полосу… Закрылки во взлётном положении. Замедляемся… Ноги шасси вышли. Три тонны остатка оперативного запаса топлива, должно хватить, плюс неснижаемый остаток, машина тяжеловата, но сливать не буду, рискованно. До контакта минутная готовность. Какая-то белая хибара рядом, диспетчерской вышки не наблюдаю. Что за странная скотобаза? И облучения от радаров нет, некого подавлять, слава Богу, что никакой цивилизации у аборигенов. Снижаемся. Закрылки в посадочное положение… Вышли закрылки. Скорость четыреста. Готовься, готовься, Хэй!

— Есть, готов.

— Аллах его знает, насколько здесь у них твёрдая полоса… Вроде, плотная, вроде, каменистая. Сосредоточились… Сажусь до контакта с землёй. До контакта… Закрылки на максимальный посадочный угол, на всякий случай. Есть закрылки, есть наклон носовых кромок. МиГ устойчив. Касание основными. Опускаю нос. Пять секунд до конца полосы. Есть касание носовыми колёсами! Лампочка, подтверждение контакта с землёй от КЗА есть! Полный газ! Даю форсаж! Наддув, Хэй!

— Есть наддув!

И произошло то, чего опасался ещё на Алеутах Башлыков: если давление от мягкого касания четырёх, широко разнесённых, сталепружинных колёс основных ног шасси полоса из укатанного и плотного лёсса почти выдержала, то резковатый удар пары колёс носовой стойки стал пропахивать в ней рваные борозды, и нос машины стал опускаться всё ниже.

— Газу на носовые струйные рули! — не своим голосом заорал Густов. — Полный газ на носовые! Иначе не поднять нос! Обоих оперений не хватает!

— Уже дал! Ты крикнуть не успел… Вместе тянем ручку! Переднее оперение на максимальном углу атаки. Усилий бустеров хватит?

МиГ нехотя поднял нос и, ускоряясь, с диким рёвом помчал вдоль полосы, оставляя за собой густой шлейф из лёссовой пыли, поднимающийся с воздушными вихрями к небу.

— О-ой!.. — Густов выдохнул со всхлипом откуда-то изнутри. — Носовая стойка в воздухе! Правая оторвалась!.. Левая нога оторвалась! Мы в воздухе! Летим! Убавляю угол ПГО. Н-ну… Никаких слов нет! Полетели, мы полетели, Хэй, летим! Шасси убираю. Что делается… Полосы уже и нет, мелькнула — и пропала! А позади-то, позади — облако, как после атомного взрыва… Вывез нас, голубчик, миленький!.. Спасибо…

— Наддув — финиш, — невозмутимо доложил Хэйитиро, — отключил. Газ на струйные рули после отбалансировки — финиш, отключаю. Носовые кромки убрал. Ставлю закрылки во взлётное, раскачивает. Убавь угол набора, свалимся! Отдай управление, отдохни.

— Отдаю. Дай отдышаться. Я, похоже, забыл дышать!

— Тысяча метров. Тяга: номинал. Иду с набором, грамотно, курсом к востоку, командир?

— Нет-нет, не в Индию и не в Китай! Валяй южнее, к Индийскому океану, туда нам и дорога! Не влезем без причин в чужое воздушное пространство! Сэкономим топливо, быстрее выйдем на орбиту, а там автоматика нас поправит. Всё равно она станет нелинейно изменять траекторию.

— Выполняю.

— Набери десять тысяч пятьсот метров и на горизонтальной площадке разгоняйся. На площадке возьму управление.

— Выполняю. Командир, взлетать ты умеешь, — посмеялся Хэйитиро. — Триста метров на взлёт такой машине, вместо двух километров, это надо увидеть своими глазами, чтобы поверить! Садиться тебя не научили: перелетел пятьдесят метров за начало, потом полкилометра ездил по полосе, испортил людям международный аэропорт.

— Воистину международный, если мы там сели! Только они, дай Бог, об этом не узнают.

— Думаю, что в аэропортовской хибаре никого не было, на их волне радио молчит. Или ещё в себя не пришли. Удивятся, чем можно было в пять секунд пропахать шесть борозд глубиной с фут на половине взлётки. Сильно нас притормозило!

Борис поддержал весёлые рассуждения напарника:

— Ни скреперов, ни грейдеров, ни бульдозеров здесь никогда, наверное, не видели. Кетменями полосу строили, всем кишлаком утаптывали. Ничего, восстановят. Сто граммов и яичко, и я на такую халтуру подписался бы. Да, ещё и домик совсем близко к полосе, сейчас так не строят. Послать им сотню долларов на восстановление остекления, наверняка, высыпалось от нашего рёва, всё на полу. А то и рамы оконные, и двери вынесло. Хорошо, крышу не сдуло, и стены не рухнули. А всё ты, Хэй! Взлётка крепче дороги, взлётка крепче дороги — ты насоветовал!

— Не спорю, я. Командир, проверь, когда с этого аэродрома крайний раз летали?

— Посмотрим… Набираю код аэропорта. Сорок лет не используется.

— Вот видишь? Территория спорная, за неё наверняка воевали. Потому и посёлок брошен, а люди, кто живой, уехали в город. В аэропортовском доме нет сейчас и караван-сарая. Тогда с тебя причитается половина от сэкономленной сотни долларов за стекло, побитое неизвестно кем, мы этого не видели, нас здесь не было. Ты, командир, легко деньгами разбрасываешься, как какой-то русский!

— На земле отдам тебе всю сотню. Всё равно неудобно, Хэй, извини за слабые лётные навыки. Нюх подрастерял, тьфу, как нехорошо!..

— Моё прощение дороже стоит. С тебя бутылка виски «Белая лошадь». Самого крутого. Или соглашусь на автофургон с саке.

— В саке купаться? На виски идёт, не стыди. Разрушить людям нужную дорогу было бы ещё хуже. А так, что ни делается, всё к лучшему! Отдай управление и наслаждайся. По пиле дальше будем лететь, вверх-вниз. Вверх, а потом снова вниз. И так спокойненько, аккуратненько, обведём каждый её зубчик на башлыковском графике, до самого до космоса.

— Отдал управление, наслаждаюсь. Не сокрушайся, командир. Каются только русские, никто больше. Всё ты сделал правильно. Я не взлетел бы лучше. Всё, рули. Отдыхаю.

На ста десяти километрах высоты пилотам был озвучен и дан текст новой инструкции:

«ПРОДОЛЖИТЬ НАБОР ВЫСОТЫ, НА ВЫСОТЕ 180–200 КИЛОМЕТРОВ ЛЕТАТЕЛЬНЫЙ АППАРАТ БУДЕТ ПЕРЕВЕДЁН НА 24 ЧАСА НА АВТОМАТИЧЕСКОЕ НЕЛИНЕЙНОЕ УПРАВЛЕНИЕ.

ПОСАДКА БУДЕТ ПРОИЗВЕДЕНА В АВТОМАТИЧЕСКОМ РЕЖИМЕ. УДАЧИ!»

— А где спасибо вам, где сто граммов и яичко, шашлык-машлык, боржом-моржом? И куда ж это нас, грешных, привезут? — шутливо пригорюниваясь и ёрничая, вопросил Борис, от души поддаваясь чувству облегчения и позволяя себе небольшую разрядку. — Сожрали с твоей взлёткой больше тонны топлива, такого дали чаду, сгорать не успевало. Двух тонн оперативного остатка нашей, которая лучше всех, мисс Рэнди на нелинейные манёвры теперь хватит? Или залезет в неснижаемый остаток?

На дисплее возникло лицо Миддлуотера:

— Благодарю за выполнение программы патрульного полёта. Хорошая работа. На сутки вы для земли, во избежание возможных эксцессов, не будете подавать признаков жизни. Телеметрия, передаваемая на землю, этому соответствует. Вас здесь ждут. Связь с вами на