куска гнутого железа, уместилась в небольшом узле, взятом мной с собой именно для этих целей. Не расслаблялся, топя этот узелок в говножелобе, к которому уже прекрасно знал дорогу. Рандеву с Волди, неторопливый сбор вещей, покупка билета на вокзале, ожидание поезда… я не размяк даже спустя пять часов неторопливого перестука колес по рельсам. Это не значит, что сидел в напряжении, достаточном, чтобы анусом откусывать порционные кусочки от лома, но к неприятностям был готов.

Был готов и тогда, когда на вокзале меня перехватил Крюгер, получивший заранее весточку по радио. Однако, ничего особого товарищ Басх за душой не таил, кроме нетерпения узнать, каким именно образом я отправил к праотцам Вейда. Обычный разговор в тихом пабе, на совершенно пустом втором этаже, где хозяин сдавал несколько отдельных номеров тем, кто хочет покоя и уединения. Там-то мы с Михаилом, вновь сверкающим обоими глазами, и приняли на грудь. И, конечно же, расслабились. А почему бы и нет? Он-то приперся меня встречать из гостиницы, где квартировали они со Стеллой.

А потом мы пошли к нашей зеленокожей полугоблинше, отпущенной ранее в первый свой самостоятельный полёт, легкомысленно обсуждая на ходу тот грим и образы, под которыми вернемся в Эсхат.

Если бы мы только двигались быстрее…

— Твою мать…, — выдохнул Михаил, вцепляясь в косяк двери, идущей в комнату Стеллы.

Я бы с удовольствием последовал его примеру или, как минимум, разразился бы бранью, но нужно было заняться более конструктивным делом — извлечь из бедра сидящей на полу в прострации и вздрагивающей девушки немалых размеров кинжал, пробивший ногу насквозь. Сколько Заграхорн потеряла крови я понять не мог, так как этой красной жидкостью было угваздано всё вокруг. И не только ей, но еще и ошметками плоти и кости.

«Донором» этого отделочного материала служил валяющийся на полу пацан лет пятнадцати. Богато одетый сопляк с пальцами, унизанными перстнями. У него отсутствовало… черт побери, как это сказать?! Такое впечатление, что парня заставили съесть мину направленного действия, которая распополамила его туловище вдоль! Рожа, грудь, шмотки, даже хер с яйцами, всё это было целым, а уж ноги, так совсем полностью, а вот спины, жопы, задней половины черепа не было от слова «совсем»! Нет, она присутствовала в комнате, но в виде фарша на стенах!

Труп был не одинок. Еще одно тело, точнее, оставшаяся от него задница с обрывками ног ниже коленей, валялось в углу комнаты, хтонично заляпанном тем, что раньше было разумным и живым существом. Мой взгляд, привычный уже к разному дерьму, опытно оценил по размерам оставшегося зада, что это тоже был сопляк, ровесник первому. Большего сказать было нельзя.

Полугоблинша была в шоке и прострации, а также щеголяла, помимо своей воли, одной зеленой голой сиськой, выглядывающей из-за руки, которую Стелла держала на горле. На мои операции со своей ляжкой она не реагировала никак, продолжая втыкать в пространство с потерянным видом. Что же она тут колданула-то такого?!

— Нужен крепкий алкоголь, Крюгер! — проскрежетал я, видя, как товарищ невозбранно балдеет, плавая взглядом по комнатному натюрморту. — Срочно!

— Ааа… ыыы. Хорошо, — очнулся революционер, — Сейча…

И вновь намертво залип, уставившись в лицо покойника.

— Крюгер! — уже натурально, хоть и негромко зарычал я. Рана Стелле досталась просто прекрасная, обычный сквозной тычок, нож там даже не расшатывали, всем бы такую прелесть, но перевязать-то надо! А здесь, в помещении, самое чистое — это кот, блюющий в свободном углу!

— Плохи дела, Магнус, — выдавил из себя бледный как мел революционер. — Я знаю эту рожу. Сука, я знаю этого сопляка!

— Из этого знания можно выжать крепкий алкоголь, тупица? — огрызнулся я, шаря взглядом по сторонам в поисках чистой тряпки. Красноволосая дурища была той еще фанаткой тряпок, только вот грязных и замаслившихся!

— Заткнись, умник, это младший сын герцога! Сраного герцога! — шепотом истерил внезапно потерявший всю свою собранность Крюгер, лихорадочно тыча пальцем в огрызки взорванного сопляка. — Ты понимаешь?!

— Да мне насрать!! Двигайся, дурака кусок! Нам в любом случае отсюда валить нужно! Кто тебе корыто поведет?!

О, надо же, включился. У рта образовались жесткие «деловые» складки, взгляд блеснул остротой опытного тёртого бандюги, мыслительный процесс определенно пошёл. Наверняка ведь первым делом сейчас думает, нельзя ли Стеллу здесь бросить со всем этим делом. Хотя бы фонить страхом перестал!

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— «Квадра Патриарха получает 1 уровень. Текущий уровень — 30»

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Я сейчас! — шепнул Басх, тут же срываясь с места. Вскоре мной был услышан торопливый топот его ног вниз по ступенькам, на первый этаж. Ладно, что у меня в карманах? Есть хоть платок носовой? О, точно! Пистолет!

На ум сразу же пришёл покойный Кракаторн Колла и его изуродованная собственноручно рожа. Передернув затвор, я поймал выпавший патрон, а затем вцепился в него зубами, выдирая пулю. Первая доза…

Когда порох на ране вспыхнул, Стелла вернулась сознанием в этот мир, тщась завизжать во всю мощь своей глотки, но тут же скромно поникла от моего легкого удара под дых. Закрыв ей рот рукой, я подождал пару секунд, пока порох прогорит, затем шлепнул по прижженной ране, сбрасывая с нее лишнее, а потом перевернул девушку задом кверху, оседлав её поясницу. Та, поняв пятой точкой, что сейчас будет что-то нехорошее, захрипела и задёргалась, но, к собственному сожалению (наверное), говорить и орать не могла из-за не восстановившейся еще дыхалки. В ход пошёл второй патрон.

Шипение, искры, пламя, отчаянный стон раненной. Расту над собой, смотри-ка, прямо настоящим спецназовцем становлюсь.

— Всё, всё, — пробурчал я, переворачивая зеленокожую назад, а затем подставляя ей под лицо собственное плечо для слез, соплей и прочих выделений грустного и раненого существа. — Всё позади. Я тут.

В плечо вцепились зубами. Сильно.

— Гррррххх! — яростно заворчала раненая, дергая головой в попытках сделать мне побольнее, — Ррррххх!

— В ухо сейчас больно дам, дура, — обозначил я неверность выбранного ей пути: — Бегом вещи собирать!

Через пару секунд нарисовавшийся в дверях Крюгер, держащий в руках окровавленный нож и бутылку крепкого пойла, был лишен мной последнего. Смочив стоящей раком над собственной сумкой полугоблинше свежие ожоги, я сделал пару глотков из бутылки, перекидывая её революционеру. Он повторил мои телодвижения, вновь косясь на остатки герцожьего сына, а затем, сплюнув, хрипло выдохнул:

— Бросаем дирижабль, валим поездом. Бегом. Владельцев гостиницы я порешил, но могли быть еще свидетели!

— Тогда вали за своими шмотками, — злобно сказал я, вновь зажимая брыкающейся девице рот. Вот же зараза неблагодарная, опять орать удумала! Подумаешь, дезинфекция ей не понравилась! Черт, если бы только успели