Шрифт:
Закладка:
— Руквуд, что там по нашим делам в Отделе Тайн? — переключил своё внимание Том с Малфоя на своего шпиона в самом закрытом отделе министерства магии.
— Мне удалось выйти на одного сотрудника из отдела контроля и наблюдения. Скоро попробую его завербовать. Тут ведь нельзя ошибиться, милорд. Если я провалюсь и меня раскроют как шпиона, мне придётся немедленно покидать страну.
— Не подведи меня, и ещё, что там с артефактами, что мы разместили в Америке? Они готовы к применению? — хоть за операцию по подготовке теракта за океаном был ответственен Абраксас, но за его техническую составляющую, артефакты, отвечал Руквуд.
— Да, милорд. Ждём только вашего сигнала, — склонил Август голову перед господином. И он, наверное, был единственным из всех бывших Вальпургиевых Рыцарей (что ныне стали именоваться Пожирателями Смерти, но пока новое название курсирует только среди своих, ведь до открытого террора ещё дело не дошло), который не боялся смотреть своему господину прямо в глаза и не отводил своих, встретившись взглядом с Марволо, — Я лично побывал в штатах и проконтролировал их установку. Всё артефакты проверены и осечек с ними быть не может.
— Прекрасно, Август, просто прекрасно, — губы Тома тронула едва заметная, предвкушающая улыбка, скорее даже намёк на неё. Том всей своей сутью жаждал устроить кровавое жертвоприношение, посвященное самому себе, и наконец обрести такой соблазнительный для его эго титул, а вместе с ним и обещанное сродство с тьмой.
— Кстати, Абраксас, что там по поводу Блэков? Мне так до сих пор на моё письмо и не ответили, ни Орион, ни Вальбурга. Оба молчат, — как ни в чём не бывало обратился Гонт к Малфою, будто бы не он только что подверг сиятельного лорда ментальной экзекуции. Абраксас же был уже более-менее собран и вновь готов отыгрывать роль преданного слуги.
— В ответ на моё письмо, в котором я интересовался как у них дела и с чем связано их затворничество, они ведь пропустили званый ужин у Крэббов, мне пришло приглашение на приём, который род Блэк организует в эти выходные, — ответил Малфой, уже сидящий вновь в кресле и не единым мускулом лица не выражающий своего отвратительного внутреннего состояния. Его голова всё ещё трещала от боли.
— Вот оно значит как. А тебе, Руквуд, не приходило случаем письма от Блэков с таким же приглашением? — и получив утвердительный ответ, Марволо зло протянул, — А меня пригласить значит не посчитали нужным?
И что Абраксас, что Руквуд, одновременно пришли к одной и той же мысли — на этом приёме будет знатный скандал, ведь Гонт уже давно считает себя непризнанным королем магической Англии, и не прислать приглашение на мероприятие, где собирается весь аристократический бомонд, его «венценосной» персоне он считал жутким оскорблением.
* * *
— Здравствуйте, уважаемый Кенмэй, — обратилась в уважительном и глубоком поклоне, как младшая к старшему, кицунэ Мэй, к сидящему перед ней в развалку на огромных подушках, не менее большому, размером с парочку слонов, уже давно и практически полностью седому тануки, который сейчас одним из глаз, что приоткрыл, разглядывал обратившуюся к нему дочку давней «подруги».
— Здравствуй, девочка. Приятно видеть, что ты не забываешь старика и находишь время, чтобы прийти меня проведать. Мои вот балбесы, стоило им только покинуть отчий дом, ещё ни разу так и не заглянули ко мне. А ведь с последним из них я прощался три века тому назад, — теперь пожилой енот уже не лежал, а сидел в позе сейдза, и теперь, после того как вытряхнул выкуренный табак, набивал её по новой, — Чувствую, что в твоей жизни недавно произошло что-то судьбоносное и ты пришла ко мне за советом или же напутствием, я прав? — этому седому как лунь тануки было больше полутора тысяч лет и он видел многое в своей жизни. Уже давно прошли те времена, когда он был воплощением проказы, непоседливости, когда со своими собратьями он разорял склады людей и много шалил. В общем, минуло много веков с тех дней, когда он был молод и беззаботен. Сейчас же, получив титул Кенмэй (мудрец), что уже давно заменило ему имя, а настоящее стёрлось из памяти большинства, пожилой тануки стал негласным лидером всех фэйри Китая. Именно к нему приходят за советом другие лидеры общин, которые населяют представители волшебного народа, и одним из таких лидеров была Мэй, что возглавляла кицунэ-аякаш Китая, а также являлась воспитанницей почтенного Кенмэя, ведь именно сюда её привели ещё совсем юной девочкой последние из выживших и сохранивших верность её роду кицунэ, которые помогли ей бежать из Японии на континент.
— Да, уважаемые Кенмэй. Я повстречала суженного, и в силу его личных обстоятельств больше мне будет не под силу исполнять обязанности одной из глав, заседающих в совете правления поднебесной, — на слова о суженном взгляд старика стал задумчив.
— Но как? Ведь старая Танабата никогда не ошибалась… Хм… а может ли быть? — тихо бормотал себе под нос тануки, но быстро прекратив свои размышления вслух, обратился к своей воспитаннице, — А как же то, что тебе предсказала Ткачиха? Ты решила рискнуть и проверить на прочность её пророчество? Это не самая умная идея, малышка, — печально, явно что-то вспомнив, пытался вразумить Мэй тануки, что заменил лисичке отца.
— Она предсказала, что быть мне счастливой только с Нурарихёном, — и говоря об этом, Мэй пыталась не расплыться в широкой и радостной улыбке, что не осталось незамеченным для старика.
— Скажи, что мой разум и глаза меня не подводят, а счастливой ты выглядишь потому, что выходишь замуж за предначертанного? Старый пройдоха жив??? — и видя, как Мэй уже даже не пытается скрыть своего счастья, Кенмэй на эмоциях в одну затяжку выкурил весь табак, что только что набил в трубку.
— Никем иным он просто не может быть. Он обладает всеми особенностями, которые приписывали Нурарихёну. И пусть я была маленькой и плохо помню его внешность, но ощущение нахождения с ним рядом, в его присутствии, ни с чем не спутать. А из совета я выхожу, потому что мой избранник оказался правителем Запада и, войдя в его Хякки Яко, я не смогу больше следовать клятве, принесённой при вступлении на пост одного из членов совета правления Китая.
— Но раз он жив, то
