– Что за событие? – спросил Лэкингтон, подняв глаза от ванны.

– Достижение совершеннолетия нашим красавчиком. Я приглашена, как почетная гостья герцогини Лэмпшира. Что вы думаете об этом, мой друг? Старая леди наденет жемчуг и все цацки в честь великого дня, и я буду одной из тех, кто станет восхищенно хлопать глазами.

– Откуда ты знаешь, что она их наденет? – спросил Лэкингтон.

– Просто милашка Фредди сказал мне. Ты не блещешь умом сегодня вечером, Генри. Когда молодой индюшок достигнет совершеннолетия, естественно, его мамаша нацепит на себя все лучшие тряпки и цацки, до которых сможет дотянуться. Кстати, гости собираются подарить ему кубок любви, или молодого жирафа, или что-то еще. Вы не хотели бы присоединиться к ликующей общественности?

Она выпустила два кольца дыма и засмеялась.

– Фредди время от времени действительно ребенок. Я не думаю, что когда-либо встречала кого-то еще, кто ведет себя почти как идиот, не будучи дураком. Однако, – она повторила это глубокомысленно, – он – скорее ребенок.

Лэкингтон открыл кран под ванной, жидкость начала утекать. Очарованный, Хью следил за процессом; за две минуты ванна была пуста, труп полностью исчез, не оставляя следа. Это было как во сне, как в каком-то кошмаре. Ущипнув себя, чтобы убедиться, что это не сон, Хью продолжил наблюдение.

Лэкингтон отмывал ванну щеткой; Петерсон, расхаживал взад-вперед, низко склонив голову; девица прикуривала вторую сигарету от окурка первой. Через некоторое время Лэкингтон закончил чистку и надел пиджак. – Кем индюшек считает тебя? – спросил он.

– Очаровательной молодой девушкой, – ответила Ирма, потупив взор, – чей отец погиб на войне, и кто в настоящее время ведет сомнительное существование в правительственном заведении. По крайней мере, это то, что он сказал леди Фрампли, женщине неприступного достоинства. Она была глубоко сентиментальна и учуяла запах романа, в дополнение к тому, что она была снобом и учуяла запах будущего герцога, не говоря уже о будущей герцогине. Милосердием Аллаха она состоит в одном благотворительном комитете с его матерью, собирая нижнее белье и оберточную бумагу для гуманитарной помощи бельгийцам, и таким образом Фредди пригласил ее. Вуаля!

– Великолепно! Отлично! Юный Лэйдли достигнет совершеннолетия через неделю, не так ли?

– В понедельник. Я еду к обожаемой тетушке в субботу!

Лэкингтон удовлетворенно кивнул, затем поглядел на часы.

– Что относительно кровати? – спросил он.

– Еще, – внезапно вклинился в разговор Петерсон, – я должен видеть янки, прежде чем уеду в Париж. Давайте его сюда.

– Мой дорогой Карл, в этот час? – Лэкингтон зевнул.

– Да. Сделай ему инъекцию, Генри, ей-богу, мы заставим дурака подписаться. Тогда я могу на самом деле взять его на встречу.

Он шагнул к двери, сопровождаемый Лэкингтоном. Ирма подняла руки над головой и потянулась. Пару секунд Хью наблюдал за нею, потом встал и потянулся сам.

«Заставим дурака подписаться». Эти слова колокольным набатом гремели в его голове. Что они собирались делать? По-видимому, пытать пленника. Пыток в своем присутствии Хью терпеть не собирался. В то же время мозаика чудовищного заговора начала складываться, пусть многое было еще не ясно. И теперь Хью осознавал, что он больше не был свободным агентом. Это перестало быть простой спортивной азартной игрой банды друзей собутыльников против банды преступников. Это стало, если его предположение было правильным, – государственным делом. Угроза нависла над самой доброй старой Англией. А он, единственный, кто знал об угрозе, не знал, что делать! Он должен узнать больше; так или иначе, он должен добраться до Парижа. Он должен присутствовать на той встрече в Ритце. Как это сделать? Пока у него не было ни единой идеи! Но он должен… И он сделает. Так решил он в этот рассветный час, стоя на крыше. И вернулся на свой наблюдательный пост.

Американец сидел на стуле, и Лэкингтон, со шприцем в руке, держал его за руку.

Он сделал инъекцию, и Хью наблюдал за миллионером. Он все еще не был уверен относительно того, как действовать, но в настоящий момент, во всяком случае, нельзя было ничего поделать. И ему было очень любопытно услышать то, что Петерсон собирался сказать несчастному человеку, который был так важен для злоумышленников…

Через некоторое время американец словно очнулся от своего заторможенного полутранса. Он привстал со стула, изумленно озираясь. Наткнувшись взглядом на девушку, он сел, плотнее запахнув халат.

– Вам лучше, господин Поттс? – учтиво спросил Петерсон.

– Г-г-где я?

– В «Вязах», у меня.

– Я-я-я д-д-думал… Что вы хотите от меня? Что вам надо, черт вас побери!

– Тьфу, тьфу, – пробормотал Петерсон. – Здесь присутствует леди, господин Поттс. И наши желания очевидны и просты. Просто ваша подпись под небольшим соглашением, по которому взамен определенных услуг вы обещаете присоединиться к нам в наши трудах в ближайшем будущем.

– Я помню! – закричал миллионер. – Теперь я помню. Вы свинья – вы отвратительная свинья! Я отказываюсь!..

– Проблема, мой друг, в том, что вы слишком крупная величина, чтобы мы позволили вам отказаться. Вы должны это понимать. Поэтому я требую вашей подписи. Я потерял ее однажды, к сожалению, но это не была очень хорошая подпись; таким образом, возможно, это было к лучшему.

– И какой вам прок? Я аннулирую эту подпись!

– Нет! Господин Поттс, – произнес Петерсон с задумчивой улыбкой. – Могу заверить вас, вы не сможете. Та болезнь, которой вы страдали только что, непременно вернется. Мой друг, господин Лэкингтон, является экспертом по этой конкретной болезни. Это заставит вас покинуть мир бизнеса.

Некоторое время стояла тишина, и миллионер озирался, как пойманное в ловушку животное.

– Я отказываюсь! Это преступление против человечества. Вы можете делать, что хотите, – вскричал он наконец.

– Тогда мы начнем с тисков, – заметил Петерсон, открыв ящик стола. – Удивительно эффективное орудие, как видите, судя по вашему большому пальцу.

Он стоял перед дрожащим человеком, держа зловещий инструмент в руках.

– Эта машинка подарила нам первую подпись, которую мы, к сожалению, потеряли. Я думаю, что мы попробуем снова…

Американец заорал от ужаса, и затем произошло нечто неожиданное. С грохотом и звоном сверху посыпалось стекло, заставив Лэкингтона в ужасе отпрыгнуть. – Держись, парень! Поттс, сожми челюсти, но не подписывай! – раздался сверху неизвестный голос.