Шрифт:
Закладка:
– Что, рыбу ловить будем? – спрашиваю. – Но нам же Василиса Альбертовна запретила…
– Ну спит она, видишь же! А рыба – она такая, ждать не будет, пока все проснутся. Если хочешь – буди Василису сам и отпрашивайся!
Я подумал, посмотрел на спящую учительницу. Нет, жалко будить. Но как же рыба? Ладно. Ничего. Ведь бывало так, что на Венере я взрослых не слушался? Бывало. Похоже, и на Земле тоже придётся… Осторожно встал с расстеленной на земле куртки, иду следом за Валей. Как вышли мы на берег – там совсем тихо, только вода еле слышно плещется и мошкара звенит. Вдруг какой-то странный свист раздался, переливчатый, завораживающий. Тень-тень! Тень-тень-тень! Я замер:
– Валя, а это кто или что? Какое-то животное тоже, да?
Валя шепчет в ответ:
– Птицы это поют. Птицы перед рассветом всегда начинают петь. Ты что, птиц вообще совсем-совсем никогда не слышал?
– Слышал. У нас попугайчики в живом уголке есть. Но они совсем не так поют!
– У каждой птицы своя песенка, понимаешь? Это вот пеночка сейчас поёт. А ещё соловей есть, и синицы, и другие певчие. Наслушаешься ещё! А пока вот, держи. Только осторожно, крючок острый!
Подаёт мне небольшую палочку, на неё, видно, тонкая леска намотана. Будто бы светящийся шарик. И металлический крючок.
– Червей я у берега ножом накопал, их тут видимо-невидимо. А твой венерский скафандр, оказывается, классная штукенция! Смотри!
И заходит осторожно в воду. Сперва по колени, потом глубже:
– Видишь, он воду не пропускает! Как гидрокостюм! И какой прочный – никакая пиявка не прокусит, не присосётся! И длинные удилища нам не нужны. Заходи в воду, не бойся. Только осторожно, не упади, а то дно здесь скользкое.
Мне так интересно стало, что я даже ни капельки не испугался. Неторопливо вошёл в воду. Ногам холодно, но терпимо. Совсем проснулся уже. Подошёл к Вале, встал рядом.
– Давай я тебе червя насажу! Гляди, как надо!
У него в пальцах что-то маленькое извивается.
– Валя, а оно живое? – спрашиваю. – Ему же больно, наверное?
– Ну какая тебе разница? Завтра червя этого дождём с берега смоет, его всё равно рыба сожрёт. Без всякой пользы. А так – он для рыбы приманкой будет, чтобы мы её поймали! Кончай болтать, короче. Гляди, как надо забрасывать. И смотри на поплавок, видишь, он светится? Как дёрнется или нырнёт под воду, значит, рыба наживку взяла, сразу же подсекай! Вот так, рукой вверх и на себя… Ясно тебе, марсианин?
– Ага. Только я с Венеры… – говорю.
– Да знаю я. Ты главное мою удочку своей не зацепи, в другую сторону забрасывай!
– Я сперва посмотрю, как ты делаешь, хорошо?
– Как хочешь.
Стою, смотрю. Мне всё интересно – и как Валька лихо удочку забрасывает, и как поплавок в воду плюхается, и как медленно-медленно плывёт по воде. Вдруг он задрожал и резко ушёл под воду, будто лампочку выключили. Валька палочкой резко дёрнул вверх, начинает рукой леску подтягивать, леска натянулась, раздался плеск воды… Я такое на Венере только по телеку видел… В руках у товарища билась самая настоящая рыба. И не такая маленькая, как у нас в аквариуме, а большая, даже больше ладони! Я глаза только разинул от удивления. Валька рыбу с крючка снял, насадил на длинный прутик, а прутик у него к поясу чем-то привязан.
– Видишь, всё просто! – Валя говорит. – Только имей в виду, рыба – склизкая она, так что если поймаешь, лучше пока давай мне с крючка снимать, не обидишься?
– Что ты! – отвечаю. Вздохнул, забросил сам – получилось сразу, ничего сложного. Мы на станции на физкультуре в подобные игры иногда играли. Стою, жду. Минуты не прошло – поплавок нырнул, я, как Валька показывал, на себя удочку дёргаю и вверх. И как запрыгает удочка у меня в руке! А я не испугался и ещё крепче сжал. Тяну леску другой рукой… И вот она, рыба! Я чуть не заскакал от радости. Но сразу сообразил, что когда ты в воде стоишь чуть ли не по пояс, лучше не скакать.
Стали мы с Валькой рыбу из протоки дёргать. Валька сказал, что эта рыба плотва называется, и что она очень вкусная. Как он сказал, я сразу вспомнил, что есть очень хочется и снова в животе заурчало.
– А у вас на Венере рыбу едят? – Валя спрашивает шепотом.
– Мы рыбные консервы едим, их с Земли на грузовиках привозят – киваю. – А ещё у нас в живом уголке есть аквариум с рыбками, только они не такие, они маленькие и разноцветные. Но мы их не ловим и не едим, наоборот, кормим и потом смотрим, как они плавают. А иногда играют и друг за другом гоняются… А ещё у нас на Венере…
Тут я почему-то голову поднял и на небо поглядел. И увидел – невысоко на востоке, на светлом уже небе над тёмной стеной леса сияла она – бело-голубая звезда, невероятно яркая и прекрасная!
– Валька, смотри! – воскликнул я.
– Ты чего орёшь? Рыбу распугаешь! – товарищ мой даже рассердился. А я неожиданно для себя расплакался.
– Ну посмотри же, – шёпотом говорю сквозь слёзы, – это же она!
– Да кто «она»?
– Венера…
Валька замер. И тоже в небо голову поднял. Долго так стоял. Наконец, заворожённо шепчет:
– Какая же красивая и яркая! И ты там родился, а теперь мы с тобой рядом бок о бок стоим в Волге рыбу ловим…
А потом вдруг будто очнулся:
– Ой! Я же поклёвку пропустил! Червяка сожрали наверняка… И у тебя тоже… Венера-Венера, а за поплавком глядеть надо, понял? Венеру на завтрак не съешь!
Я совсем на Вальку не обиделся, только сказал:
– Надо, чтобы остальные тоже увидели… Валь, а Валь! А можно ты рыбу сам доловишь, без меня?
Валька только плечами пожимает:
– Нет проблем. Только удочку дай сюда, я смотаю… И из воды аккуратнее выходи.
Медленно и осторожно я выбрался на берег. А потом по тропинке побежал – быстро-быстро, туда, к кострищу! Встречным ветерком с моего комбеза сдувало капельки воды… Все ещё спали. Я сперва Сеньку начал расталкивать:
– Сенька! Ну Сенька же! Вставай! Ну, пожалуйста!
Сенька проснулся, глаза руками трёт, зевает. Я девчонок начал теребить, и Василису тоже:
– Девочки! Василиса Альбертовна! Вставайте скорее!
– Рома? А сколько времени? Что такое случилось? – Василиса спросонок спрашивает.
– Ну просыпайтесь же! – говорю. – Смотрите! Венера!
И рукой показываю. Все потихоньку поднялись с земли и смотрят в небо молча. А Венера на востоке сияет, переливается. Я не выдержал и опять заплакал. Я вспомнил про маму и папу, про станцию, про всех-всех ребят в школьном центре, про наши приключения, про Архидемона и единственного станционного кота по кличке Депутат… Про то, что между нами сейчас – сто миллионов километров… А Венера сквозь слёзы как будто засветилась ещё ярче, и во все стороны от неё протянулись иголочками белые лучики…
– Венера… Ух ты, какая… – прошептала Валя-три.
– Сеня, Рома… А с Венеры Земля тоже как звёздочка видна? – Валька-два спрашивает тихо.
– Нет… – медленно отвечаю. – У нас звёзд вообще не видно. И Солнца. У нас только облака… Но всё равно знаете, как там…
Тут я совершенно уже раскис. И Сенька, слышу, тоже. Василиса Альбертовна вдруг притянула нас двоих к себе и крепко обняла. Совсем как мама. А потом слышу – Валька-три стихами заговорила, негромко, но чётко:
Когда на берегу мы ночь
Все вместе провожали,
Вдруг засияла звёздочка
На небе предрассветном,
И я подумала:
Что для меня звезда —
Далёкая, чужая! —
То для кого-то —
Милый дом заветный.
Мы путешествовали
Разными путями,
Но неожиданно сошлись
На этом перекрёстке…
Стоял со мною рядом
Иинопланетянин,
Стоял, и плакал,
И глядел на звёзды…
Несколько минут мы стояли молча. Только вовсю пели птицы и сияла Венера. А потом я сказал:
– Красивые стихи, Валь! Только я вовсе не плачу… Потому что пока ты стихотворение читала, у меня слёзы высохли. А стихи очень хорошие.
Уже совсем рассвело и над лесом показался краешек Солнца. Тут на поляну выходит Валька, а в руках у него – длинная
