Шрифт:
Закладка:
Альфонсо ведет ее под руку, Лукреция пальцами ощущает гладкую ткань его рукава. Муж и не знает, что прежде ей не дозволяли бродить «где душе угодно». Родители твердо считали: девочек нужно воспитывать под строгим присмотром, пускать только в определенные комнаты, следить за ними до самого замужества, не оставлять одних.
«А вот семейная жизнь — совсем другое дело, — подумала Лукреция. — Мужчина держит тебя за руку, гуляет с тобой, рассказывает, какой архитектор построил крытый переход и беседку, откуда привезен мрамор для фонтана. Ты живешь на вилле, обнесенной стеной; на потолках — ангелы и боги, вокруг — холмистые поля, густые чащи, а вдалеке виднеется извилистая бронзовая нить реки».
Альфонсо прошелся с Лукрецией по первому саду и повел во второй. Походка, слова, жесты — все в Лукреции живо интересовало его; он следил взглядом даже за тем, как она прикрывает глаза от солнца. Альфонсо повел ее к воротам третьего сада, своего любимого, но вдруг молча отстранился, услышав вежливый кашель: из ряда миндальных деревьев как по волшебству возник мужчина с большой стопкой бумаг.
Лукреция замешкалась, опустила руку. Ждать Альфонсо, подойти к нему или остаться здесь? Как лучше поступить? Альфонсо махнул рукой, дескать, идите без меня. Дважды просить не пришлось. Лукреция втайне радовалась, что можно хоть минутку побыть одной. Она пробежала под цветущим деревом миндаля и оказалась в третьем саду, переплетенном паутиной симметричных тропинок; по обе стороны каждой тянулись низенькие живые изгороди; Лукреция с удовольствием гладила их листву.
Прохладные вечнозеленые листья глянцевито блестят, покалывают кожу. Тропинки разветвляются налево, направо и прямо. Смешиваются в несочетаемый букет ароматы цветов. Бескрайняя синь тянется от горизонта до горизонта. Впервые Лукреция видит небеса во всей полноте: во Флоренции над крышами и окнами вечно клубятся туманы и дым, лишь изредка проглядывают клочки неба.
Лукреция поворачивается к вилле. У красноватого бока здания, где рядком растут деревья, стоит Альфонсо и слушает человека с бумагами, внимательно склонив голову. Альфонсо высокий, в темных кальцони[39] и светлой рубашке, а незнакомец пониже ростом, в серой рубашке и шляпе, небрежно накинутой на светло-рыжие волосы. Ни дать ни взять львиная грива!
Их силуэты двигаются на фоне густой зеленой листвы, и Лукреция понимает: а ведь мужчина в шляпе точно не слуга… Она всю жизнь наблюдала за людьми со стороны — такой у нее дар или же приобретенный навык. Одним взглядом она оценивает осанку, одежду, движения, подбородок — у одних он опущен, другие гордо его поднимают; выражение лица; еще с порога она видит, кто самый влиятельный в комнате, кто кому соперник, а кому союзник, кто таит от других секреты.
Лукреция бродит среди цветов и плодовых деревьев, украдкой поглядывая на Альфонсо, своего мужа, и на человека напротив, которому Альфонсо зачем-то понадобился. Одет незнакомец благородно, не как слуга: тонкого кроя рубашка из драпированой ткани, узорчатой на складках; на шляпе блестят заостренные ciondoli[40]; да и осанка у него уверенная, он не тушуется под взглядом Альфонсо, даже наоборот — наклоняется к нему, выставив ногу. Видно, старые приятели. Они вместе читают бумаги, и незнакомец едва не задевает Альфонсо локтем, но муж не отстраняется.
Интересно… Наверное, это друг, с которым Альфонсо упражнялся в фехтовании? Или брат приехал? Должно быть, двоюродный: ей говорили, у Альфонсо только один родной брат, кардинал, и живет он в Риме.
Мужчина молитвенно складывает руки, в ответ Альфонсо задумчиво на него глядит. Неужели опять неприятности с матерью или при дворе что-то стряслось? Отец предупреждал, что первый год герцогства станет для Альфонсо нелегким испытанием: всегда немало желающих испытать молодого правителя, проверить его стойкость.
— Придется твоему Альфонсо, — сказал тогда Козимо, — убедить и своих людей, и другие герцогства, что инакомыслие он пресекает на корню и достоин править Феррарой. Пусть докажет силу и храбрость делом, так уж заведено.
Альфонсо что-то говорит, решительно кивает, хлопает собеседника по плечу и возвращается к Лукреции: идет прямо, уверенно сворачивает направо, потом налево.
Таинственный мужчина исчезает среди деревьев, словно и не было.
Увы, Альфонсо придется ее покинуть, дела не ждут, а она пусть гуляет по саду, сколько пожелает.
— Очень жаль, — улыбается Альфонсо. — Увидимся ночью.
Внутри все обрывается. Забыты цветы и пчелы, потускнел сад, перед глазами стоит только потолок во фресках, а под ним — постель и откинутое одеяло.
— Да, — шепчет Лукреция. Сегодня, сегодня…
— Вы не против? — Альфонсо пронизывает ее взглядом.
— Конечно, нет. Прошу, не волнуйтесь обо мне. Я здесь очень счастлива!
— Не ходите долго по жаре. — Альфонсо подносит ее руку к своим губам. — Солнце коварно.
— А что за мужчина? — переводит она тему.
— Какой?
Он выпускает ее руку, и та безвольно повисает между ними.
— Тот, с письмом.
— Ах, он! — Альфонсо оглядывается на высокую изгородь. — Ушел, наверное. Это Леонелло.
— Он… ваш друг?
— Очень хороший, с детства. Мы выросли вместе. Отец позволил ему учиться с нами. Леонелло мой двоюродный брат, но близок, как родной. Помогает мне с государственными делами, берет на себя… — Альфонсо умолкает, прикрыв глаза ладонью. — Куда он делся? Я ведь просил подождать!
Стремительным шагом Альфонсо идет к концу тропинки.
— Леонелло! — зовет он и пронзительно свистит, будто охотничью собаку подзывает. — Лео!
Из кустов гулко доносится голос:
— Что?
— Куда ты запропастился? Иди сюда!
Шуршит листва, звучит глухой стук, а потом голос непринужденно отвечает:
— Хорошо!
— Выходи, познакомься с моей женой. Где твои манеры?
Расталкивая ветки плечом, Леонелло возвращается все с той же стопкой бумаг. В отличие от Альфонсо, он идет не тропинками, а прямиком по растениям: наступает на клумбы, словно их там и нет, перешагивает низкую живую изгородь и цветы, задевает лепестки и спугивает пчел. «Нет, он никому не служит и всегда получает свое», — решает Лукреция, следя за ним взглядом.
Леонелло останавливается в нескольких шагах от нее.
— Леонелло, позволь представить мою супругу, новую герцогиню Феррары. Лукреция, это мой друг и двоюродный брат, Леонелло Бальдассаре.
Леонелло отвешивает глубокий поклон — пожалуй, даже слишком глубокий и галантный, издевательский. Лукреция подмечает насмешку. У Леонелло острые скулы, желто-карие глаза, тонковатые губы, выгоревшие на солнце волосы. Он прекрасно сложен: плечи широкие, бедра, напротив, узкие; несложно вообразить, как сверкает в его ловких руках рапира.
— Госпожа, — вальяжно тянет он. — Я ваш покорный слуга.
— Очень рада с вами познакомиться. Друзья моего мужа — мои друзья.
Леонелло задумчиво ее разглядывает, обдумывая эти слова. «Да, — решает Лукреция, — имя у него вполне подходящее. И вправду лев!»
