Мы выходим из школы, храня гробовое молчание.

Небо сегодня чужое, меня не покидает чувство, что это не то небо, на которое я смотрю уже восемнадцатый год. Я резко выдыхаю, будто пытаюсь избавиться от мерзкого ощущения в груди. Но все остается прежним: инезнакомое небо, и сдавленные легкие.

Вдалеке я замечаю Логана Чендлера. Он ржет так громко, что школьники оборачиваются на него. В этом весь Логан – привлечь к себе внимание и при этом сделать вид, будто он не прилагает для этого ни малейших усилий. Логан вместе с ребятами из команды идет в старую забегаловку. Это одна из тех идиотских традиций, что чтится из поколения в поколение. Когда-то я тоже ходил с этими отморозками в «Грилз».

Сейчас мне кажется, что лучше разбить череп о стену.

–Сегодня у Логана вечеринка,– говорит Бетани.

–Отлично,– иронично комментирую я.

–Что-то вроде поминок, только с выпивкой.

–Не верится, что ты часть этого безумия, Бет.

–Кто бы говорил,– девушка скрещивает на груди руки, будто защищаясь.– Дурацкое клише, Мэтт, будто все спортсмены тупые, а все очкарики умные.

–Не клише, а логическое заключение.

–В этом безумии варится много хороших людей, и ты сам об этом знаешь.

–Не помню хороших людей на подобных сборищах, Бетани.

–Может, потому, что надирался до такой степени, что забывал даже адрес дома?

Я никогда не любил, когда люди пересекали начерченную мной линию, что-то вроде ограничителя: запретная территория, опасная тема… Я привык предотвращать разговоры о моем прошлом еще до возникновения импульса, но сегодня я забываю защититься. Бетани никогда не была моим другом, но мы часто встречались на подобных мероприятиях. И это дает ей право рассуждать и бросаться фактами, ведь события происходили у нее на глазах.

–Я не надирался, хорошо?– Надирался еще как, а потом приходил в себя уже дома с руками по локоть в крови. Кого и по какой причине я бил, всегда оставалось тайной… ровно до прихода в школу.

–В любом случае меня это не касается,– отрезает Пэмроу.

–Вот именно.

–Как и не касается то, что Блэк прямо сейчас держит за руку Чендлера.

–Ну она… Что?– Ищу взглядом Логана и действительно вижу, как Ари обольстительно улыбается ему, поправляя бронзовые волосы.

По венам разносится ревность, но я стискиваю зубы. Я научился скрывать эмоции и умею казаться бесчувственным.

–Не вижу ничего странного. Они давно знают друг друга.

–Да брось, Мэтт!

Но я не отвечаю. Только проговариваю про себя: «Наплевать, наплевать».

–На Ари это совсем не похоже,– неожиданно шепчет мой брат, а я отмахиваюсь.

–Она и раньше прикрывалась Логаном, когда хотела меня позлить.

–Думаешь, поэтому она вокруг него вьется?– округляет глаза Бет.– Из-за тебя?

–Она играет. Ей хочется увидеть реакцию. Не дам ей такой возможности.

Мы проходим мимо Чендлера и Ари, но я упрямо смотрю перед собой, не собираясь ни при каких обстоятельствах поддаваться искушению. Ощущаю, как ее взгляд прожигает мне спину, слышу ее звонкий смех, но не останавливаюсь. Они говорят о вечеринке, а я невольно улыбаюсь, удивляясь подобному поведению прислужника Люцифера.

Неожиданно в такой глупости, в таком детском ходе я узнаю Ари: она не убила нас в холле, не причинила никому вреда в актовом зале, Ари вернулась играть, наблюдать за тем, что мы сделаем и как поступим. Она всегда цеплялась за Логана, когда пыталась вывести меня из себя, и в этом поступке видна настоящая Ариадна – та самая, которую я знаю.

–Мэтт, я покажу тебе документы, но позже,– говорит Бетани, и я выплываю из мыслей. Мы останавливаемся около пикапа Хэрри, и я очень туго соображаю, о чем речь.

–Документы?

–Да, с места преступления.

–Точно,– говорю я и раздраженно киваю: яидиот, забыл о том, что действительно имеет значение.– Из головы вылетело. Почему не сейчас?

–Я тороплюсь,– быстро находится Бет,– позже, хорошо?

–И когда наступит это позже?

–Например, завтра.

–Слушай, да, я немного выпал из реальности.– Я смотрю в глаза Бетани серьезно, как отец смотрит на меня, когда отчитывает, пытаясь наставить на путь истинный.– Но это не значит, что я забыл.

–Ты забыл.

–Но вспомнил.

–Завтра. Обещаю.

–Куда ты бежишь?– вдруг спрашивает Хэрри и хмурится, разглядывая Пэмроу, как будто видит впервые. Девушка отворачивается.– Ничего не хочешь рассказать?

–Нет.

Новая способность Хэрри – заставать врасплох неожиданными вопросами. Только сейчас я замечаю, что Бетани нервничает.

–Все в порядке?– интересуюсь я.– Может, тебя до дома довезти?

–Я доеду.

–Уверена?

–Да.Хочу поскорее увидеться с родителями,– поясняет Бетани, сжимая учебник по тригонометрии.– Встретимся завтра и все обсудим, договорились?

Не хочу загадывать. В нашей ситуации планировать что-то крайне опрометчиво. Но киваю:

–Договорились!

Когда мы едем в коттедж Монфор, у меня звонит телефон. Я киваю Хэрри, чтобы он поднял трубку, но брат, прочитав имя на дисплее, качает головой:

–Это папа. Сам с ним говори.

Что ж, я и не сомневался, что рано или поздно отец нагрянет с вопросами. Не могло быть иначе, он ведь отец, должен волноваться, читать мораль, седеть и стареть, пока сын ему обещает стать лучше, но скатывается все ниже в пропасть. Иногда мне стыдно. Я не имею права разочаровывать отца. Какими бы черствыми ни были мои слова и поступки, я всегда хотел сблизиться с отцом, хотел заслужить его доверие. Но сейчас мне кажется, что я поступаю правильно, скрывая от него правду и помогая Ари.

Я выгляжу в его глазах полным ублюдком. Но, что самое интересное, я поступаю по совести – именно так, как он меня учил.

–Привет,– говорю я, заранее предчувствуя неприятную беседу, не тешу себя надеждой и не пытаюсь придать своему голосу виноватые ноты.

–Как ты думаешь, сколько можно терпеть?– начинает отец с философской фразы, и это не просто плохо, это отвратительно. Я почти уверен, что он едва сдерживается, чтобы не поехать в коттедж Монфор и не вытащить меня за шиворот домой.

–Послушай, я не хотел, чтобы так вышло.