— Сиди дома, — бросаю я Вадиму и вылетаю за дверь.

На душе погано. Меня всю будто вывернули наизнанку. Пока сижу на остановке, снова звонит мобильный. Его звук вызывает оцепенение и ужас. Кто? Это Наташка. Извини, правда, сейчас не могу, давай потом созвонимся. Я сбрасываю её звонок и замечаю непрочитанные сообщения.

От неё же. Что она мне тут прислала? Сфотографированные страницы журнала «Успешная женщина». Да, самое время предаться размышлениям об успехах.

На меня смотрит яркая красивая дама с неприветливым взглядом и недовольно сложенными губами.

Смутное и очень нехорошее чувство поселяется в груди, но я гоню его от себя. Елизавета Куприянова, путь к вершине, гласит заголовок. Я пробегаю текст глазами. Успехи моего мужа заставляют двигаться вперёд. Так, так, так… Елизавета Куприянова приобретает федеральную сеть кофеен «Стартрек». Хорошо, молодец, Елизавета, но мне-то что за дело…

И тут взгляд спотыкается, пробегает вперёд и возвращается на несколько строчек назад. Этот проект она осуществляет совместно со своим супругом, успешным предпринимателем Романом Рыковым. Информация о нём практически отсутствует в открытом доступе, и от интервью нашему изданию он отказался… И как это всё понимать?

.

.

— А я уж думал, опять не придёшь, — встаёт из-за столика Лозман.

Я осматриваюсь, в кафе довольно много людей. Что же, значит можно немного расслабиться. Лёгкая и негромкая ретро музыка, звучащая в кафе, этому способствует.

— Рад тебя видеть.

— Боюсь, что не могу ответить взаимностью, — говорю я, рассматривая его опухшее лицо. Хорошо ему Рыков приложил. Главное не оказаться между ними, если вдруг случится потасовка.

— Злая, злая девочка, — отвечает Лозман. — Смотри, как из-за тебя пострадал. А тебе даже нисколько не жаль.

— Жаль было, что от удара голова ваша не отделилась от туловища. Ну да что уж, теперь. Отлетит ещё когда-нибудь.

— Вот ты сердишься на меня, но всё совсем же не так было, как могло показаться. Я хочу всё объяснить.

— Ой нет, потом в ваших мемуарах прочитаю. Давайте ближе к делу.

Он вздыхает с фальшивой печалью и протягивает мне тонкую картонную папку.

— Ну ладно, к делу, так к делу. Ты кофе будешь?

— Чай с чабрецом.

Я беру папку, с надписью «Дело № 171-3/2007» и открываю. Внутри лежит один листок бумаги.

— И что это?

— Читай.

Мне приносят чайник и чашку. Лозман начинает наливать, но что-то там не льётся и он, открыв крышку, поправляет сетку. Я вдруг понимаю, что очень хочу чаю, и это едва ли не единственная вещь, которая способна доставить мне сейчас радость.

— Дайте ему настояться, не наливайте пока, — говорю я и беру в руки листок.

Это ксерокопия старого рукописного документа. Протокол допроса свидетеля. Мысли скачут, не дают сосредоточиться, тем более, я уже знаю, что там будет, поэтому не читаю, а бегло просматриваю его. Показания Рыкова. Жена вышла из дома, не вернулась, не появлялась.

Собственно, ничего такого, о чём не писалось бы в тех вырезках, что я уже видела.

— И всё?

— Как это «и всё»? Ты что, правда не понимаешь, что тебе грозит опасность поблизости от Рыкова?

— С чего бы? Наливайте чай.

Лозман наливает полную чашку и придвигает мне. Я делаю глоток. Хороший чай…

— Борис Маркович, я конечно особа юная и доверчивая, но не до такой же степени. Вы чего из меня идиотку делаете?

Его глазки вдруг начинают бегать, но он моментально берёт себя в руки.

— Даша, — говорит он, — ты поразмысли как следует.

— Да я размышляю, но никак не могу понять, что вам за выгода во всём этом?

— Выгоды никакой.

— Ах, точно, от чистого сердца.

— Ну да.

— Вот, кстати, заберите, — я вытаскиваю из сумочки «Евгения Онегина» и кладу перед ним на стол.

— Ты что, подарок возвращаешь? Я не возьму.

— Не хочу ничего вашего иметь.

Он качает головой, но, мне кажется, радуется, что Пушкин вернулся к нему.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Ага, настаиваю. И ещё настаиваю, чтобы вы мне рассказали, что за хрень вы придумали с этим исчезновением жены. Зачем вы все эти «материалы» собрали. Подделать такое любому школьнику по силам.

— Ты что, не веришь? Это очень опрометчиво. Ты только что посмотрела материалы дела.

— Да даже если и было такое дело, то что этот протокол доказывает? Вы издеваетесь что ли?

— Может, тебе и не доказывает, но я-то знаю, что произошло на самом деле, — он понижает голос. — И даже догадываюсь, где может быть тело…

Я разочарованно вздыхаю. Что за дурацкая комедия.

— Чего вы добиваетесь? Хотите отомстить Рыкову. Как? Чтобы я испугалась ваших вот этих дел липовых и отказалась с ним встречаться или что? Что там в голове у вас? Хотите, чтобы я поверила, что жена исчезла? А это тогда что?

Я кладу перед ним телефон с фотографиями статьи.

— Кто вот эта особа в таком случае?

Лозман озадаченно берёт в руку телефон.

— Не знаю, — пожимает он плечами.

— Серьёзно?

— Абсолютно. А по-твоему должен?

— Там написано, что это жена Рыкова.

Он бросает на меня удивлённый взгляд и возвращается к статье. Прочитав, берёт свой телефон.

— Сейчас посмотрим на сайте журнала, не липа ли. Статья есть, да… хм… Но даму эту я не знаю… Напутали что-то журналисты, наверное.

— Да ладно, сознайтесь, что прокололись, Борис Маркович, ожила убиенная ваша, восстала из ада, судя по манере общаться.

— В смысле?

— Не важно.

— Да нет, Даша, ты сама-то посмотри. Во-первых, возраст. Во сколько она должна была родить, если Арине двадцать один сейчас? Во-вторых, имя. Вот в статье написано Елизавета Куприянова. А это, — стучит он пальцем по протоколу, — Ира Рыкова, жена Романа Рыкова. Понимаешь?

Понимаю ли я это? Хороший вопрос… Наверное, понимаю… А кто же мне тогда звонил, приведение? На меня вдруг наваливается страшная усталость и сонливость и мне больше не хочется думать ни про жену, ни про самого Рыкова, а уж, тем более, про Лозмана. Та Ирина, а это Елизавета. Ну чего же не понять… А в колонках слышится «Битлз», они поют «Вечер трудного дня».

Лозман возвращает мне мобильный. Я беру его и телефон вздрагивает, приняв сообщение. От Рыкова, кончено. «Я закончил. Сейчас подъеду» и что-то там ещё. Я не читаю. Пропадите вы все пропадом…