– Так, приехали! Садись! Ты не считаешь, что уже можно рассказать мне о своих родителях? Почему ты так его ненавидишь? – максимально спокойно говорила я. Он давно уже обещал рассказать, но был не готов, но теперь-то уже пора!

– Мда! Наверное, ты права. Скоро наши с ним, мягко говоря, разногласия будут у всех на виду. Но я даже не знаю с чего начать! – вид у него был больше не разгневанный, а грустный. Хотя кому понравиться постоянно враждовать с родным отцом?

– С начала Джо! И про папу, и про маму, и вообще! – говорила и гладила я его по плечу.

– Все наши разногласия начались еще давно. Сразу, как только я начал мало помалу понимать, что происходит в мире. Номенту стали соединяться с оборотнями еще до моего рождения. Но наш клан не присоединился до сих пор. В те времена главой клана был мой дед. Он был очень грозным правителем, у него все по струнке ходили. Вплоть до выбора супруги. Но за всем, как ты понимаешь, уследить, никому не дано. Он полностью посвящал себя делам клана, и совершенно забыл о своей собственной семье. Тогда-то отец и стал таким злым и подлым. Он был старшим сыном в семье, а, следовательно, должен был унаследовать трон, если можно так выразиться, что в последствии и случилось.

– Значит, ты тоже наследник трона? – удивилась я. Передо мной почти принц! Я усмехнулась собственному сравнению, но ничего не сказала больше.

– Да, но отец отрекся от меня, за то, что я присоединился к Номенту вопреки его запрету, а значит пошел против клана. Меня объявили врагом, но преследовать не стали. Но история началась за несколько лет до моего рождения. Мне рассказал об этом дядя. Дело в том, что у моего деда было трое детей, два сына Грегор и Фрост, а средней была дочь Ламия. А поскольку дед упустил своих детей, в семье произошла трагедия. Чтобы тебе было понятно, объясняю Грегор это мой отец, а Фрост самый младший, мой дядя. Он уже давно присоединился к Номенту и меня переманил.

Моя тетя Ламия, я ее никогда не видел, поскольку все это происходило чуть больше чем за год до моего рождения. Она еще маленькой очень часто ходила в город на дополнительные занятия и там познакомилась с парнем. Я даже не знаю, как его звали. Дядя говорил, но я не запомнил. Со временем она стала ходить в город одна, и никто не заподозрил неладного. А Ламия тем временем влюбилась в этого парня, который оказался вампиром. Но он отвечал ей взаимностью. Они были счастливы, пока мой отец случайно не увидел их вместе. Ему не нужно было дополнительных объяснений, чтобы понять, кем является ее спутник. Конечно же, отец донес об этом деду. Тетю подвергли всевозможным наказаниям. Ее секли розгами за блуд и связь с проклятым, именно такими оборотни моего клана считают вампиров. Они до сих пор считают, что у вампиров нет души, а соответственно они не могут ни любить, ни сопереживать, ни чувствовать! Но она не собиралась отрекаться от него. Она его любила и искренне верила, что он тоже ее любит. В конце концов, ее посадили в казил. Казил – это некое подобие тюрьмы, но для оборотня и с сопровождением пыток.

– Кошмар какой! – проговорила я. Никогда не думала, что оборотни такие жестокие, – Ее действительно пытали?

– Да. Казил представляет собой маленькую камеру, в стенах которой торчат особые штыри трех видов. Одни штыри, они же самые главные, не дают тебе перевоплотиться в человека, в результате чего ты не можешь ни есть, ни пить нормально, но главное ты обязательно задеваешь кожей и шкурой эти шипы. Вторые шипы просто очень острые. Они постоянно тебя царапают до крови. В итоге, через какое-то время ты практически утрачиваешь способность к регенерации. Она же зависит от пищи и отдыха, а в таком состоянии ты не только есть, но и спать не можешь, а, следовательно, через какое-то время просто падаешь и виснешь на них, как пальто на вешалке. А третьи вынуждают тебя еще и двигаться. Они с определенной периодичностью бьют тебя током, от чего ты подскакиваешь и опять же натыкаешься на шипы.

Когда отец узнал о моем решении перейти к Номенту, он посадил меня в такую камеру на неделю. Так я там взвыл на пятый день. Я просто не представляю как она выдержала там почти три месяца, а потом еще и нашла силы сбежать. Зачем она сидела там так долго? Отец меня выпустил, когда я перестал бороться. И ее могли выпустить! Зачем было сидеть там столько времени и изводить себя понапрасну? Но этого мы уже никогда не узнаем. Хотя дядя признался, что он регулярно носил ей туши животных и ведра с водой, поскольку тигрице было очень сложно пить и есть из блюдца. Просто морда не предназначена для этого!

– Тигрица? – воскликнула я, мгновенно притронувшись к своей голове. Меня не первый день мучает вопрос о происхождении моей огненно рыжей пряди волос. Сердце заколотилось, в догадках вырываясь на свободу, а на глаза наворачивались слезы. Перед моим взором предстала большая тигрица с добрыми и влюбленными глазами, которую нещадно мучает собственный отец.

– Да. Она была тигрицей. Фрост рассказывал, что она была очень красивой девушкой с большими зелеными глазами, как у тебя, – проговорил он и прищурился. Неужели. он заметил мое сменившееся настроение? Неужели, он заметил наше с ней сходство?

– Но ты койот, ты не кошачий! – спохватилась я, переводя с себя его внимание.

– Да. Но об этом чуть позже. Все по порядку! Так вот через почти три месяца в этой камере пыток она умудрилась сбежать. И даже Фрост, который жалел сестру и регулярно помогал ей, не знал, куда она делась. Кстати, за помощь Ламии, и Фроста посадили на неделю туда. Но через месяц в поселение явился сам вампир. Он искал Ламию. – Джо очень тяжело вздохнул и замолчал. Сердце упало в пятки, а ком в горле будто вырос, перекрывая воздух.

– Что с ним сделали? Его убили? – выдавила я из себя слова. Моя больная фантазия рисовала красочные картинки, разрывая мне душу своими когтями.

– Его не просто убили. Его пытали, выясняя, где она. Будто если б он знал, куда она делась, он прибежал бы в наше поселение, потеряв всякий страх! А потом демонстративно и прилюдно сожгли на костре. Это потом стало как-то известно, что вампиры и с Ламией сделали приблизительно тоже. Вот так трагично закончилась эта история! – грустно говорил Джо.

– Не закончилась эта история, – проговорила я свои мысли вслух. У меня не было и тени сомнения, что Ламия и ее возлюбленный вампир и есть мои родители. Мне хотелось плакать и кричать, выливая всю боль этого осознания. Мои родители даже и не видели меня толком. Они погибли не за что! За любовь!

– Что? Почему ты так сказала? – удивился Джо, – Об этой истории знают только оборотни нашего клана и я с Фростом. Он конечно, мог бы рассказать тебе это все более подробно, но он далеко. Кстати, он один из старейшин.

– Это хорошо, – достаточно равнодушно произнесла я. Мне сейчас было не до старейшин. Я встала с дивана и даже чуть покачнулась. Мне было плохо, – Мне нужно отдохнуть. Я очень устала Джо. Ты прости меня, – начала я извиняться, понимая, что в любую секунду могу разреветься. Вот тогда от объяснений мне не увильнуть.

– Хорошо, я расскажу остальное тебе завтра, – удивленно согласился Джо.

– А есть что-то еще? – проговорила я, машинально поворачивая к Джо лицо.