— Будто подперли дверь снаружи, — сообщил он.

Встревожившись, Суитберт поспешил в гардеробную и проверил заднюю дверь из покоев. Ту тоже заперли снаружи.

— Мы в ловушке, — сделал вывод король. — Все проделки Олимпии. Как, черт возьми…

Его взгляд остановился на столике, за которым они с дочерьми сидели прежде, попивая чай и выуживая на свет всю историю предательства королевы. Когда, испугавшись стука королевы, они бросились прятаться, то Калиста забыла диадему, Татьяна — шарф, а Маргаритка — пояс от домашнего платья: все небрежно валялось на стульях. И королева Олимпия не упустила такой мелочи. Она поняла, что они все здесь, и вот теперь не смогут выйти.

— Проклятье! — воскликнул король. — Нельзя так медлить с бунтом. Мы чересчур долго занимались приготовлениями!

Они провели остаток ночи, мечась по комнате, бранясь и безуспешно пытаясь придумать решение.

Кристиан всю ночь напролет совершенствовал свое изобретение. Вскоре и Эдрик заинтересовался настолько, что стал ему помогать. И решил, что не мытьем, так сватаньем он может что-нибудь сделать, чтобы вызволить себя из заключения ко времени Собрания ЛЭФТ. Поначалу неохотно вступив в дело, Вул с Катой с головой окунулись во всеобщую кутерьму и веселились на славу. И как это водится у собак, им было совершенно все равно, получится ли что в итоге или нет.

Глава 22

Королева Олимпия веселилась вовсю. Она перецеловала всех гостей — иных более основательно, чем прочих, — пила вино, танцевала с Магнусом и пыталась придумать, что же ей делать со своей непокорной семейкой. Когда король Вилли с принцами Тедди и Гарри пришли к Олимпии и спросили, куда подевались Татьяна, Калиста и Ева, королева беспечно пожала плечами и сказала, что сестры, наверно, уединились где-то и увлеченно обмениваются сплетнями.

Одно она знала наверняка: Маргаритка выйдет за Магнуса в назначенный день и точка. Никому не позволено выставить королеву дурой перед всем известным королевским светом.

На рассвете королева явилась в покои короля Суитберта с отрядом своих солдат. Тарабаня в дверь, она прокричала:

— Не вздумайте увильнуть. Я знаю, что вы все там. Мне нужна Маргаритка. Ей пора готовиться к свадьбе. Если она не выйдет, то случится ужасное несчастье, которое унесет всю мою семью. Мне ведь к лицу стать безутешной прекрасной вдовой-королевой? Такой мужественной, такой решительной, готовой править всем королевством твердой рукой!

Королева слышала, как внутри неистово шепчутся, и самонадеянно ждала: Маргаритка выйдет — у нее не было выбора. Она не станет приносить в жертву отца и сестер только потому, что Магнус ей не по сердцу. Королева это знала.

И разумеется, Маргаритка так и поступила. А что ей еще оставалось? Если бы не вышла, то подписала бы всем им смертный приговор. А выйдя за Магнуса, подпишет только свой. Она обрела трех новых подруг — своих сестер — и не готова вот так легко и скоро их потерять.

Маргаритка стояла, как большая кукла, пока портнихи, следуя указаниям королевы, обряжали ее, укладывали волосы и обрызгивали духами. А мысленно она была в покоях отца с ним и сестрами и в подземелье с Кристианом, Эдриком и собаками. Она даже не знала, где пребывают Флопси, Мопси и Топси. Королева заверила, что они в надежном месте и останутся там, пока Маргаритка не сделает, что от нее требуется. Фенли вальяжно раскинулся на кресле: на сей раз ему не угрожали укусы и тявканье, и его не гоняла троица маленьких питомцев Маргаритки.

А в спальне короля Суитберта Денби под присмотром стражника готовил хозяина к свадебной церемонии. Троицу сестер препроводили в соседние покои, чтобы те приготовились тоже. Чувствовали они себя ужасно — ни дать ни взять одевались к похоронам. Что и сулило им будущее, хоть и не сразу.

А в подземелье Кристиан объявил:

— Думаю, мы готовы. Сначала дверь.

Среди недоделок кузнеца он нашел маленькую жестянку чего-то, что, как Кристиан подозревал и надеялся, было Воспламениумом. Он натолкал это в дверные петли и стал стучать куском железа о стену, пока не высек искру, которая попала на комок собачьего меха, собранного с Вула и Каты. Ката закатила истерику от уязвленного тщеславия, когда узрела голую проплешину в мехе, что осталась у нее на ноге. Однако теперь, увидев веселый огонек, расцветший на клочке ее меха, осталась довольна, что внесла вклад в попытку освобождения, и стала чванливо расхаживать по темнице.

От меха зажглась выуженная из мусора лучина, которой Кристиан коснулся дверных петель. Пламя на мгновение вспыхнуло и потухло.

— Елки-палки, — выругался он. — Я должен попробовать еще раз. Вул, Ката, сюда. Нужно еще меха.

На этот раз Ката подчинилась с еще большей неохотой. Она вообразила, как ее оголяют ради опытов, которые никогда не закончатся успешно. Эдрик и Кристиан, зажав ее между собой, повыдергали столько меха, сколько им было нужно. По правде сказать, Кристиан знал, что может добыть меха сколько угодно у лохматого и добросердечного Вула. Однако он так же понимал, что если опыт удастся, Ката не простит ему, что ей не дали внести свою лепту в то, что, по ее разумению, станет ее единолапой ролью в деле освобождения их шкур — в случае удачи.

Кристиан повторил все сначала. На сей раз, когда подожженные петли начали шипеть, он подул на крошечные угольки, и те стали гореть ровным пламенем.

— Отойдите все, — приказал он, как только убедился, что огонь не погаснет. — Повернитесь спинами.

Ему пришлось заодно поднять Кату и загородить ее от двери.

Они ждали.

И еще ждали.

— Не смотрите, — предупредил Кристиан, скрестив пальцы и моля, чтобы та штуковина и впрямь оказалась Воспламениумом.

И только он собрался выяснить, почему ничего не происходит, как раздался взрыв, и за ним бах! — и дверь камеры вылетела в проход.

— Ничего себе! — воскликнул Эдрик.

Ката и Вул бросились, возбужденно гавкая, из камеры.

— Тихо! — прикрикнул на них Кристиан, а потом понизил голос. — Тихо, — прошептал он. — Нам нужно теперь вести себя очень тихо.

— Эй! — позвал из соседней темницы стражник. — Выпустите меня тоже.

— Нет уж, — сказал Кристиан. — Нам вовсе не нужно, чтобы кто-нибудь побежал наверх и выдал нас с головой. Где ключи от темницы?

— А я не обязан тебе говорить, — надув губы, повернулся спиной стражник. Впечатление испортило то, что штаны сползли еще ниже у него с зада.

— Придумай же что-нибудь! — взмолился Кристиан, обращаясь к Эдрику. — Мы должны выйти отсюда и остановить свадьбу. Что-то