Том с первой же нашей встречи стал шестым участником Priest и проделал превосходную работу во время сведения Unleashed in the East. Группа была в порядке, а я едва попадал в ноты. Сказывалась накопленная усталость от перелетов. Я растягивал ноты и откровенно лажал.

Мы пересводили пластинку в комплексной студии Ринго Старра в Титтенхёрст-парк, великолепном георгианском особняке недалеко от Аскота. Ринго купил дом у Джона Леннона и Йоко Оно. Находиться там было невероятно круто – но времени глазеть по сторонам не было. Мы переживали кризис.

Том старался как мог, но даже он не смог сделать из дерьма конфетку, и мне было противно от одной мысли о том, что фанаты Priest услышат меня в такой отвратительной форме, едва попадающим в ноты. Пока я слушал пленку, постоянно вздрагивал от ужаса, а потом принял решение.

«Послушайте, ребята, – начал я, – я пойду в комнату с микрофоном и спою весь альбом от начала до конца. Давайте его запишем и посмотрим, что можно сделать». Так и поступил. Этот вокал был в разы лучше, и Том свел мои партии прямо с выступлением группы в Токио. Мы долгие годы об этом молчали, и когда все узнали – потому что один пустомеля проболтался в интервью! – поклонники стали называть альбом Unleashed in the Studio.

Мой перезаписанный вокал вызвал небольшую полемику – но совесть наша была чиста. Мы не пытались обмануть фанатов: просто не собирались выпускать посредственный продукт Priest. Если бы выпустили – обманули бы еще больше.

Снова начались гастроли, и мы впервые поехали в Ирландию выступить на фестивале в Дублине вместе с группой Status Quo. Мы с ними уже виделись, и они милые ребята, но мы чуть не оказались у них на разогреве, потому что обстановка слегка накалилась.

Ирландские промоутеры и полиция сказали нам, что я не смогу выехать на сцену на мотоцикле. Они, видимо, считали, что это спровоцирует беспорядки в толпе. А я считал, что это полная чушь. Фанаты ждали байк, и мы не хотели их подводить.

Никто в Priest никогда не строил из себя примадонну, даже я, но на этот раз мы не собирались сдаваться: если не будет мотоцикла, мы на сцену не выйдем. Безвыходное положение продолжалось до самого выхода на сцену… И вдруг организаторы сдались. Публика заревела, как и мой байк, когда я выехал на нем, – в итоге мы оказались правы.

Концерт в Дублине должен был стать последним для Леса Бинкса. Вдруг наш барабанщик ушел. Это было неожиданно, и я не до конца понимал, в чем дело, хотя годы спустя Лес рассказал Кену, что всему виной денежные разногласия с Arnakata.

Мне нравился Лес, и в итоге он даже перестал надевать свои ковбойские рубашки, но, честно говоря, когда он ушел, я не сильно расстроился. Я считал его слишком уж типичным барабанщиком, который мог бы заморочиться и улучшить технику, а не зацикливаться на основных аспектах музыки Priest.

На его место пришел Дэйв Холланд, игравший в Trapeze, группе, которая нам нравилась, но, когда мы навели о нем справки, он был рад к нам примкнуть. Как только он приехал, мне понравилась разница между ним и Лесом. Лес, безусловно, привносил в нашу музыку сложность, но Дэйв придал нам простоты, драйва и мощи – именно это и было нужно.

Уже осенью вместе с Дэйвом мы снова вернулись в Штаты отыграть еще несколько концертов, на этот раз в поддержку Unleashed in the East. Первые шоу прошли на аренах и стадионах в поддержку истинных королей американского рока – KISS.

Когда нам предложили, мы долго размышляли. KISS не играли металл, и в музыкальном плане мы были с ними на разной волне. Но Джину Симмонсу и Полу Стэнли нравились Priest, и они лично нас попросили, что было приятно. К тому же нельзя было отказываться от возможности заявить о себе перед сотнями тысяч новых фанатов.

Армии поклонников KISS, как известно, угодить сложно, но нас приняли хорошо. Мы играли всего полчаса, поэтому выходили и рубили, показывая настоящую металлическую атаку. Публика принимала нас, потому что мы были свирепыми, преданными своему делу, да и имидж им наш нравился.

Может быть, Джину с Полом нравилась наша музыка, но за кулисами мы их практически не видели. Однако я был в восторге от того, что Джин встречался с певицей Шер, по которой сохнут все геи. Я придумывал разные глупые отмазки, лишь бы зависнуть рядом с ней и поздороваться.

Пока мы играли с KISS, CBS выпустили альбом Unleashed in the East. Мы понятия не имели, как он будет продаваться – полагаю, не с чем было сравнивать, – поэтому были поражены, когда он попал в топ-10 Великобритании и даже прополз в американский хит-парад Billboard 200!

Что? Концертный альбом? Серьезно? Было ощущение, что все, до чего мы дотрагивались, превращалось в золото. Голова кругом шла.

Но впереди меня ждало невероятное событие. Когда концерты с KISS закончились, мы сольно проехались по театрам и аренам в Техасе, Канаде и на Западе, закончив выступлением на уже хорошо известной территории – в нью-йоркском «Палладиуме».

CBS организовали нам вечеринку по случаю окончания тура – в ночном клубе «Грязь», где мы играли в начале тура. После полуночи мы отыграли короткий концерт, и, пока я драл глотку, не мог не заметить парня, который делал фотки прямо у меня перед носом. Он был мелким и в возрасте, волосы покрашены пергидролем. В руках держал крошечную камеру «Олимпус» и сильно напоминал…

Подожди-ка, да он не напоминает, а это и ЕСТЬ он! Энди Уорхол!

Я знал об Уорхоле все и был огромным поклонником его поп-искусства и авангардных фильмов. Для меня он и был Нью-Йорком, в самом чистом и артистичном смысле этого слова. Буду честен, когда после нашего выступления меня ему представили, я почувствовал себя мальчишкой-фанатом.

– Привет, Энди! – начал я – Спасибо, что пришел! Классное место, правда? Мы уже здесь выступали!

– Серьезно? – медленно тянул слова Энди, продолжая меня фотографировать. ЩЕЛК!

– Да! Мы сегодня «Палладиум» собрали!

– Серье-е-езно? ЩЕЛК!

– Да, и мне очень нравятся твои работы! Очень!

– Да ты чтоооо? ЩЕЛК!

Я выпил пару бокалов, и его красноречивая манера общения начинала меня раздражать. Всегда слышал, что Уорхол был неуклюжим в общении и говорил очень мало, и вот как раз убедился. Но даже если так… Я разговаривал с самим, мать его, Энди Уорхолом!

Я попробовал начать беседу заново.

– Обожаю приезжать в Нью-Йорк!

– Серье-е-езно? ЩЕЛК!

Ну все. С меня довольно! Помимо хлыста в качестве сценического реквизита я еще и наручники стал использовать, и они как раз свисали с ремня, усеянного заклепками. И я почему-то их снял, один наручник надел себе, а другим приковал Уорхола.

Он посмотрел на меня и нервно засмеялся.

– Энди, у меня для тебя плохие новости, – сказал я ему.

– Серьезно?

– Ключи потерял!