Шрифт:
Закладка:
Раз, возвращаясь из соседней деревни верхом, обдумал он всю сцену свидания Лжедмитрия с Мариной в «Борисе Годунове». К сожалению, вернувшись домой, он обнаружил, что писчая бумага кончилась, а чернила высохли. Это обстоятельство помешало ему положить придуманную сцену на бумагу, а когда он принялся за нее через две недели, многие детали уже изгладились из его памяти. Пушкин говорил потом друзьям своим, восхищавшимся этою сценою, что первоначальная сцена, совершенно оконченная в уме его, была несравненно выше, несравненно превосходнее той, какую он писал. Однако, завершив «Бориса», Пушкин был так доволен, что на радостях бил в ладоши и восклицал: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!»
В это время Пушкин завершил и другие, начатые еще в Одессе стихотворения: «Разговор книгопродавца с поэтом», «К морю», поэму «Цыганы» – и продолжил работу над «Евгением Онегиным». Всего в Михайловском поэтом создано около ста произведений.
Стихи свои поэт отсылал друзьям в Петербург – Вяземскому, Дельвигу – и стихи эти печатались. Они становились очень популярны! Так ссыльный поэт постепенно становился самым знаменитым стихотворцем России.
Визит Пущина
Изредка к ссыльному Пушкину заезжали друзья: Дельвиг, Пущин… Однако навещать поэта было опасно: ведь Пушкин находился под двойным надзором, полицейским и духовным.
Особенно запомнился поэту визит лицейского друга Ивана Пущина. Это было зимой. Пущин приехал в первой половине дня, когда поэт еще лежал в постели и писал. Несмотря на мороз, Пушкин выскочил навстречу другу в одной рубашке, и они обнимались на крыльце: один в шубе и в снегу, другой – полуголый.
Пущин привез Пушкину в подарок несколько бутылок его любимого шампанского и издание «Горе от ума», чему поэт очень обрадовался. Друзья долго и задушевно беседовали. Много было шуток, анекдотов, хохоту от полноты сердечной… Разговор коснулся и тайных обществ. Пущин намекнул, что не он один поступил в это новое служение отечеству. Пушкин вскочил со стула и вскрикнул:
– Верно, все это в связи с майором Раевским, которого пятый год держат в Тираспольской крепости и ничего не могут выпытать!
Потом, успокоившись, продолжал:
– Впрочем, я не заставляю тебя, любезный Пущин, говорить. Может быть, ты и прав, что мне не доверяешь. Верно, я этого доверия не стою, – по многим моим глупостям.
Но дружеская их встреча была прервана: к крыльцу подъехали еще сани: то был настоятель соседнего монастыря, осуществлявший надзор за ссыльным поэтом. Ему уже донесли, что у Пушкина гости, и он лично приехал узнать, кто приехал. При его появлении Пушкин сразу сник, присмирел и демонстративно раскрыл лежащие тут же на столе «Четьи-Минеи» – душеполезное христианское чтение. Шампанское спрятали, зато поэт достал бутылку рома и велел поставить самовар: священнослужитель был большой охотник до чаю с ромом.
Пущин пробыл у друга весь день, но ночевать не остался. В тот день, 11 января 1825 года, друзья еще не знали, что то была их последняя встреча.
Ольга Калашникова
Среди девушек-вышивальщиц, собиравшихся у Арины Родионовны, Пущин заметил одну фигурку, резко отличавшуюся от прочих. Пушкин поймал внимательный взгляд друга и, словно прочитав его шаловливую мысль, улыбнулся в ответ.
Действительно, во время пребывания в Михайловском Пушкин завел роман с крепостной Ольгой Михайловной Калашниковой и имел от нее сына.
Ольга Калашникова была крепостной крестьянкой, дочерью управляющего имениями Михайловское и Болдино. Она числилась «сенной девушкой», и в ее обязанности входила различная домашняя работа, в том числе вышивание под присмотром Арины Родионовны. Девушка выделялась среди других вышивальщиц своей красотой и грацией.
Связь Пушкина с Ольгой Калашниковой началась, по всей видимости, осенью-зимой 1824 года и продолжалась около полутора лет. Весной 1826 года Ольга сообщила Пушкину о своей беременности.
Для подавляющего большинства помещиков того времени это вовсе не было бы проблемой: Ольгу выставили бы со двора, а младенца отправили бы в Воспитательный дом. Но Пушкин так поступить не мог! Он видел в своей крепостной любовнице прежде всего человека.
Сначала Пушкин предполагал спрятать где-нибудь Ольгу до родов, а младенца отправить в «какую-нибудь деревню». Он советовался на этот счет с Петром Андреевичем. Рассудительный Вяземский этот план не поддержал и посоветовал молодому другу «написать… полулюбовное, полураскаятельное, полупомещичье письмо» своему «блудному тестю» и поручить ему судьбу дочери, пообещав в будущем рассчитаться с ним в хорошем или худом исполнении этого поручения». Пушкин так и поступил. У Ольги родился мальчик, нареченный Павлом, который, к сожалению, умер в двухмесячном возрасте.
Впоследствии Пушкин не оставил Ольгу Калашникову: он уговорил мать дать ей вольную и нашел девушке мужа – разорившегося титулярного советника, который был готов жениться на крестьянке, дабы поправить свое материальное положение. Супружество Ольги не было счастливым: муж много пил и бросил службу. Ольга неоднократно писала Пушкину (то есть диктовала письма писарю), жаловалась на беспечность мужа и свою «горестную жизнь», подчас сильно преувеличивая свои беды. Поэт продолжал заботиться о ней и ссужать ее деньгами. Но на самом деле Ольга жила неплохо: она владела собственным домом и даже несколькими крепостными.
Тригорское
Пушкин часто навещал соседку в имении Тригорское. Богатая помещица Прасковья Александровна Осипова – внучка коменданта Шлиссельбургской крепости, владела не только селом Тригорское, ей также принадлежало еще по меньшей мере три деревни и одно село.
Первый раз Прасковья Александровна вышла замуж за помещика Николая Ивановича Вульфа, родила от него пятерых детей, в том числе Анну, Алексея и Евпраксию, и овдовела в 1813 году. Второй ее брак был с Иваном Сафоновичем Осиповым, которого она тоже пережила и от которого родила двух дочерей: Марию и Екатерину. С ней еще жила падчерица Александра Ивановна Осипова (в замужестве Беклешова), и наездами бывали племянницы Анна Ивановна Вульф и Анна Петровна Керн.
Прасковья Александровна Осипова была умная, практичная, привлекательная и уверенная в себе женщина. Она вела дела, наблюдала за выездкой лошадей, следила за хозяйством, в то время как ее супруг, в домашнем халате, занимался воспитанием детей. В 1825 году ей исполнилось уже сорок четыре года, но она все еще сохраняла привлекательность: «…роста ниже среднего, стан выточенный, кругленький, очень приятный, образованная и начитанная, хорошо знала французский, немецкий, училась английскому».[70]
Пушкин приходился Прасковье Александровне родственником: ее родная сестра в свое время убежала из дома и против воли родителей сочеталась браком с Яковом Исааковичем Ганнибалом, двоюродным дядей поэта. Родной отец ее так и не
