Ильичу на дачу, но там уже все проинструктированы были, трубку не брали, чтобы раньше времени не слить информацию. В итоге, Григорий Васильевич предложил переместиться в Кремль. Предложение приняли. В Кремле, когда вы уже взяли Андропова, объявился Леонид Ильич. Сказал, всем ждать его, никуда не расходиться, никому ничего не говорить. Через час приехал. Провели совещание Политбюро неполным составом, Косыгина не пригласили. Его и Андропова вывели из состава Политбюро, постановили возбудить уголовное дело за государственную измену. Доказательств море, тут уже никуда не денешься. Даже Громыко проголосовал «за», хотя с таким перекошенным лицом, как будто целый лимон в один присест сожрал. Обломилось ему кресло предсовмина.

Это решение задним числом утвердят на Пленуме ЦК, проблем и неожиданностей быть не должно. Меня назначили председателем КГБ, до Пленума, исполняющим обязанности. В ближайшее время введут в Политбюро. Машерова — тоже.

Вчера вечером Щелоков ездил к Леониду Ильичу. Генсек очень подавлен. Переживает, что проворонил заговор, прямо под носом. Да и надоело ему всё, хочется пожить спокойно, внуков понянчить. Сколько ему той жизни осталось? Вот и думает поднять вопрос о своем уходе на пенсию по состоянию здоровья. Щелоков с ним вчера разговаривал. Ильич советовался, кого рекомендовать генсеком. Самая вероятная кандидатура — Романов. Григорий Васильевич сейчас на коне, как организатор встречи на даче Гришина и один из главных разоблачителей государственного переворота и убийства Брежнева. Завтра я, Романов и Щелоков поедем на дачу к генсеку. Будем обговаривать детали передачи власти. Заодно, он чемоданчик с компроматом на Политбюро передаст, чтобы не вздумали брыкаться. Практически, все решено.

— И что потом? — я с нетерпением ждал ответа.

— А что потом? — усмехнулся Ивашутин. — Работать будем. Многое надо сделать, чтобы жизнь поменять к лучшему. Убрать или купировать все болезни, разъедающие наше общество как раковая опухоль — всех этих ворюг, торгашей, спекулянтов, многих диссидентов. Слушать и воспринимать разумную критику, карать за клевету, бороться с низкопоклонством перед Западом, растить свою молодежь — умную, активную, готовую на подвиг и самопожертвование. Чтобы нам выжить и идти вперед общество должно стать другим — более открытым, но и беспощадным к тем, кто работает на врага, саботирует и наживается, используя несовершенство государственной системы. Будем менять всё: подходы к пропаганде, частично идеологию и работу с кадрами. Начнем модернизировать промышленность, активизировать борьбу с расхитителями социалистической собственности, улучшать работу с молодежью, повышать социальные стандарты, разрабатывать целую систему стимулов и смыслов для советских людей. Главные принципы: никакого формализма, такой бумажной отчетности, где всё хорошо, а на деле не очень, больше не будет. Полная нацеленность на эффективность, эффективность и ещё раз эффективность. Советское должно стать лучшим по определению, признаком высокого качества. Грядут большие перемены, новые «сталинские» пятилетки. Государство должно стать абсолютно другим, чтобы те на Западе завидовали нам, а не мы им. Если кратко, наши люди должны по всем показателям жить лучше, чем в Америке и Западной Европе. Потенциал для этого и ресурсы у нас есть. Нужно только правильно ими распорядиться. Естественно, для всего этого понадобится время. Общество должно стать другим. А система управления трансформироваться в более гибкую, прогрессивную, умеющую быстро реагировать на все проблемы. Нам, в том числе благодаря тебе, сегодня чудом удалось спасти страну от развала. Такое больше не должно повториться.

— Понятно, — улыбнулся я. — Звучит хорошо. Посмотрим, как всё будет на практике.

— Нормально будет, — припечатал Петр Иванович. — Здесь не та ситуация, чтобы облажаться. Главное, желание и политическая воля есть. А всё остальное приложится. Конечно, не всё сразу будет гладко. Номенклатура и бюрократы будут сопротивляться. Так трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать. И, кстати, я тебе уже говорил, и ещё раз повторю, Григорий Васильевич внимательно ознакомился с твоими рацпредложениями по реорганизации промышленности. Они произвели на него впечатление. А я ещё рассказал, как у тебя в «Красном Знамени» построена агитация и организация работы. Так что готовься. Как только свои дела уладим, он тебя пригласит в Кремль для серьезного разговора. Может, придется ещё и Зорина прихватить. Уже существует мнение, что ваш положительный опыт работы с молодежью надо перенимать и выводить на всесоюзный уровень. Так что твой проект получит поддержку государства и будет распространен. Хотя, пока не будем бежать впереди паровоза. Сначала надо кучу других проблем решить.

— Даже так? — прищурился я. — А ВЛКСМ? Работа с молодежью на них замкнута. Пусть, на мой взгляд, они её в последнее время в целом провалили и свели к формализму, бюрократии и пустой отчетности для галочки. Могут воспринять это, как появление конкурента и вставлять палки в колеса.

— Этого не будет, — твердо пообещал Ивашутин. — Мы уже обдумывали этот вопрос. Во-первых, по нашему мнению ВЛКСМ самим нужна масштабная реорганизация. Комсомольским вожакам не до «Знамени» будет. В своих креслах бы усидеть, что у большинства не получится. Во-вторых, ваш проект будет формально проходить под эгидой и полной поддержкой ВЛКСМ.

— Хорошо, — кивнул я. — А что по артелям, и патентам на индивидуальную трудовую деятельность? Решение принято?

— Принято, — невозмутимо подтвердил генерал. — Всё будет. И не только это. Я же говорю, будем строить совершенно другую страну, при этом, ни в коем случае не отказываясь от социализма. Но пока перенесем все разговоры на эту тему на будущее. Мы ещё власть не взяли. Вот когда возьмем, перейдем к детальному обсуждению. Я и так тебе сегодня слишком много рассказал.

​ 19–20 января. Москва — Новоникольск

— А что с остальными заговорщиками? — поинтересовался я.

— Всех взяли, — успокоил Петр Иванович. — Примакова, Арбатова, Пономарева и многих других. Доказательств хватает, улики неопровержимы, никаких проблем нет. Руденко поерзал-поерзал и санкционировал аресты, причем многие задним числом. А что ему делать, если письменный приказ Брежнева и постановление Политбюро получил с выводом фигурантов из руководящих органов и просьбой привлечь их к уголовной ответственности за государственную измену. Ну а для нашего прокурора самое главное, что задница прикрыта. Недаром с пятьдесят пятого года на должности сидит. Даже Косыгина хотели арестовать вчера вечером прямо на собственной даче. Ему плохо стало, сердце прихватило — инфаркт миокарда. Пришлось в Кремлевку везти. Он сейчас в отдельной палате под капельницей лежит. На входе охрана из наших бойцов и милиционеров Щелокова дежурит круглосуточно. Два сменных поста дежурят. Один возле палаты, другой на выходе из этажа, рядом с лифтом. Убежать не должен. Да и физически не сможет, в препаршивом состоянии находится. Врачи говорят, шансов выкарабкаться мало. Три года назад он плавал на байдарке, перевернулся, еле откачали. Клиническую