– Техники не хватит, у нас пятнадцать процентов автотранспорта от штата. Почти две сотни машин отдали в народное хозяйство, мотострелки у нас пешком передвигаются.

– Заберём перед войной, дня за два. Готовь приказ, я подпишу. А насчёт пополнения автотехникой, как и новейшими танками, у меня есть идея. Нужны шофёры и механики-водители. Нашему корпусу вроде передали несколько «тридцатьчетвёрок» и КВ для обучения экипажей?

– На днях получили, пять средних и три тяжёлых. Мы уже сформировали экипажи для них и готовимся отправить их на обучение.

– Не отправляй, на своих машинах будем учить. Так, всё, с новыми планами учений закончили, оформляйте на бумаге, потом мне на подпись. И секретность не забывайте поддерживать, чтобы командиры полков не узнали об изменениях. А сейчас вызови-ка ты мне начальника связи, хочу пообщаться с ним.

Соломин оставался в кабинете, когда вошёл капитан Мятин, начальник связи дивизии. Я уже был в курсе, что на складе имеются новейшие рации, прибывшие месяц назад, но вот парадокс – с ними никто не умел работать. Рота связи в дивизии есть, но её бойцов используют как посыльных, ну и чаще как телефонистов. Но телефонная связь – это не то, что мне нужно.

– Доложите, что вы делаете для того, чтобы освоить новейшие радиостанции и установить радиосвязь со всеми подразделениями дивизии? – задал я вопрос Мятину.

Начальник связи оказался явно не готов к разговору и начал мямлить. Какие-то работы велись, запросы на нужных специалистов подавались, но это всё не то.

Я выслушал его и сказал жёстким тоном:

– Капитан, я вами недоволен. Я понимаю, что не вся вина на вас, но можно же быть понастойчивее. Значит так, вопрос с радиосвязью в дивизии я беру под свой личный контроль, будете каждый вечер докладывать мне о том, что успели сделать.

Сейчас немного помогу вам. Вам будет выдан приказ штаба, и в сопровождении начальника особого отдела дивизии, который нужен как таран, чтобы все двери открылись и нам помогли сформировать подразделение радиосвязи, вы отправитесь в Минск, в управление НКВД. У них есть списки радиолюбителей, эти люди на учёте. Вам подберут самого авторитетного, который знает всех других, и, имея приказ о призыве этих специалистов, вы лично отберёте радистов, ремонтников и других нужных вам специалистов. Берите всех, хромых, косых, главный критерий – знания. Даже если медкомиссию не пройдёт, берите, будет вольнонаёмным служащим.

Также вам нужно сформировать ремонтный взвод для ремонта радиостанций. Причём мастерская будет на колёсах. Вам выдадут грузовик, в кузове всё сами и оборудуете. На всё про всё вам даётся десять дней. Через десять дней я проведу инспекцию связи. А связь должна быть у всех, особенно у артиллеристов и корректировщиков, у разведки и командиров полков особенно. Про шифр не забудьте. Наладьте мне связь, капитан. Вам всё ясно?

– Да, товарищ полковник.

– Готовьте списки необходимых вам специалистов, чтобы в Минске закрыть все штатные должности. Свободны.

Козырнув, капитан вышел.

Соломин, слушавший наш разговор, стоя у окна, подошёл ко мне, сел на стул и сказал:

– Жёстко берёшь. Могут быть недовольные.

– Утрутся.

– Я про политуправление.

– И я про них. Дотянуть бы до начала войны, а там, по законам военного времени, если полезут… Давай заканчивать и отдыхать. Устал я с этими бумагами. Да и полёт непростой: столкнулись с птицей, весь козырёк в крови и перьях был. Форму уже отдал стирать ординарцу, на мне сейчас та, в которой с бандитами дрался.

– Хорошо постирали, следов почти не видно.

– Это да. Ладно, работаем. Как в САСШ говорят: солнце ещё высоко, работать, негры.

Следующие четыре дня шла работа. Учения прошли провально, командир корпуса тоже это отметил, а потому я получил разрешение продолжить тренировки. Изменения в планах учений для командиров частей, участвовавших в них, стали полной и, надо сказать, неприятной неожиданностью. В принципе, мой план был выполнен: позиции откопаны, замаскированы и подготовлены к будущим боям. Но учения получили самые низкие оценки.

Я расписал планы тренировок личного состава, командиры частей взяли под козырёк и начали нагибать уже своих подчинённых. Выходные я отменил до тех пор, пока дивизия не получит высокие оценки по боевой подготовке, нечего им отдыхать.

Вчера пришёл, наконец, пакет из разведуправления нашей армии. Они собрали неплохой материал, и я попросил отправить разведке мою личную благодарность, а сам засел за изучение полученных данных. Против нас будет действовать 9-й армейский корпус вермахта под командованием генерала пехоты Гейера. В составе корпуса три пехотных дивизии: 137-я, 263-я и 292-я. Противостоять им – задача непростая, но у меня в планах разбить весь корпус, а если повезёт, то и штаб его взять со знамёнами, но это уже совсем мечты.

Сегодня было пятнадцатое июня, и я был готов к противоправным действиям, чтобы усилить свою дивизию. Буду грабить склады, железнодорожные станции, снимая с платформ технику, которая должна отправиться в другие части, а пойдёт в мою дивизию. Я не смогу остановить разгром войск у Белостока, но громко отметиться, так, чтобы немцы кровью умылись, столкнувшись с моей дивизией, я смогу.

Утром, когда я, вернувшись с завтрака, сидел в кабинете, ко мне вошёл Соломин с документами.

– Осталось подписать, – сообщил он. – Автоколонна и взвод стрелков ожидают у выезда из города. Ваша машина и броневик для охраны – снаружи.

– Это хорошо.

Я стал подписывать бумаги. Это были наряды и приказы. Для интендантов на складах это, конечно, филькина грамота, но хоть так прикроют свои задницы, когда я их грабить буду. А приказ по дивизии был такой: выдать всем командирам, от командира отделения в мотострелковом полку до командиров штаба дивизии, пистолеты-пулемёты. Я решил, что на каждом танке должен быть пистолет-пулемёт. Так как командиры и механики-водители обычно вооружены наганами, пистолеты-пулемёты будут выдаваться заряжающим.

Два дня назад я дал задание, и был составлен список. Потребуется две тысячи ППД, нужно получить их на складе и отправить в дивизию, там снабженцы сами распределят по командирам и внесут оружие в их командирские удостоверения. Это обязательно, мне мой новый пистолет внесли, причём трофейный: оказалось, я подобрал не тот, что у Никифорова забрали, тот мне потом вернули.

Следственные органы ещё работают по банде, я официально по фотографии опознал «немецкого агента». Вообще, большая часть бандитов оказались местными, и участковый их опознал, включая и «агента». Основная версия такова, что он маскировался под местного. В местах проживания бандитов идут обыски, много чего нашли.

По оружию, отправленному в