промедления было за бежать надо ним без

– Расставьте слова по порядку, чтобы получилось связное предложение.

Без всяких сомнений Гвенди передвигает пластины по магнитной дощечке. Потом поворачивает ее так, чтобы сидящие напротив коллеги – мои судьи, с ожесточением думает она – смогли прочитать, что получилось.

– Хитро придумано, что нет прописной буквы, – говорит Гвенди. – Так задание чуть усложняется. Нарочно, как я понимаю.

Они смотрят на составленную ею фразу.

– Да, вполне себе предложение, – говорит Сэм. – Хотя я бы сделал иначе.

– И если к этому тесту прилагается какое-то руководство, – говорит Гвенди, – там, скорее всего, указан другой правильный вариант. Что слегка глупо, позволю себе заметить. Предполагалось, что это будет «Надо было бежать за ним без промедления», да?

Сэм и доктор кивают. Кэти просто глядит на Гвенди с едва заметной улыбкой. Может быть, это улыбка восхищения, вполне может быть, но Гвенди уже все равно. Ее притащили сюда как подопытное животное и ждут от нее строго определенных действий. Надавишь на рычажок – получишь вкусненькое. И она давит на рычажок. А что еще ей остается? Все это очень хреново и очень печально, но ей надо пройти этот тест.

Предложение Гвенди выглядит так: За ним надо было бежать без промедления.

Она объясняет:

– «Надо было бежать за ним без промедления» – это самый простой вариант, но самый простой – не всегда самый лучший. В данном случае не совсем ясен смысл. То ли кто-то куда-то бежит, и надо бежать за ним следом. То ли что-то случилось, и надо срочно бежать и звать человека, который придет и спасет ситуацию. Мой вариант тоже неоднозначный, но поскольку «за ним» стоит в самом начале, мы акцентируем на этом внимание и почти наверняка имеем в виду, что надо бежать не вдогонку за ним, а к нему. – Она улыбается жесткой улыбкой, в которой нет и намека на благодушие. – Есть вопросы?

Вопросов нет, и хотя доктор Глен доводит тестирование до конца, проверка фактически завершилась еще на этом мини-уроке синтаксиса. На весь тест у Гвенди уходит девятнадцать минут. Она встает, держась за край стола, чтобы ноги не оторвались от пола.

– Вы довольны?

Они смущенно глядят на нее. Чуть помолчав, Кэти Лундгрен говорит:

– Вы злитесь. Я понимаю, и мне очень жаль. Но мы находимся в таком месте, где ни у кого нет права на ошибку. Я скажу за всех нас – думаю, док и Сэм со мной согласятся, – что вы нас успокоили.

– Меня успокоили точно, – кивает Сэм. – Я без тени сомнения выйду с вами в открытый космос.

– Конечно, я злюсь, – говорит Гвенди, – но не на вас. У вас очень сложная, ответственная работа. У меня тоже. Но в отличие от вашей моя работа – неблагодарная. Эта проклятая страна буквально расколота на два лагеря, и сорок процентов электората в моем родном штате считают меня никчемным куском дерьма, что бы я ни делала.

Она смотрит на своих товарищей по экипажу и да, злится и на них тоже. В эти минуты она почти их ненавидит, но, конечно, об этом не скажет. И все-таки ей надо выпустить пар. Иначе она просто взорвется. Или вернется в свою каюту и совершит какую-нибудь глупость. О которой потом пожалеет, но будет поздно.

– Вам не доводилось встречаться с людьми на городских собраниях, когда в задних рядах поднимают плакаты с надписью «СУКА-КОММУНЯКА». И вдобавок ко всем прочим радостям у меня погиб муж, половина моего дома сгорела на хрен, и мне пришлось проходить тест на ясность ума, чтобы вы убедились, что меня не пора обряжать в подгузник и слюнявчик.

– Это было жестко, – тихо произносит Кэти.

– Да, наверное. – Гвенди вздыхает и думает: Тебе хочется жести? Попробуй пожить с этой штукой, спрятанной в моем сейфе. Вот это по-настоящему жестко. – Мне уже можно идти? Мне надо работать. Вам, как я понимаю, тоже. Извините, что я сорвалась. Просто все накопилось.

Доктор Глен поднимается из-за стола. Вернее, выплывает из-за стола и протягивает Гвенди руку.

– Передо мной извиняться не надо, Гвенди. – Она рада, что он опять обращается к ней по имени, без сенаторских титулов. – У вас крепкий характер и крепкие нервы. При вашей работе это необходимо. А стресс бывает у каждого. Вам нужен отдых. Не могу предложить вам «Амбиен», но стакан теплого молока перед сном – тоже хорошее средство. Или «Мелатонин». Он у меня есть.

– Спасибо. – Гвенди пожимает ему руку. Никаких вспышек видений, лишь ощущение, что он действительно желает ей добра. Гвенди смотрит на своих товарищей по экипажу и заставляет себя произнести: – Спасибо вам всем.

Она возвращается к себе в каюту большими парящими прыжками, ее руки судорожно сжимаются в кулаки. Все эти проблемы решаются пультом управления, размышляет она по пути. И знаете что? Это было бы классно.

Оказавшись внутри, она открывает встроенный шкаф, отодвигает в сторону запасной скафандр и… заставляет себя остановиться. Ей хочется вытащить пульт управления – ему хочется, чтобы я взяла его в руки, – но в ее нынешнем состоянии его разноцветные кнопки будут слишком заманчивыми, и она может не устоять. Ей пришлось съесть шоколадки, чтобы пройти их треклятый тест, но сейчас она злится, сейчас она в ярости, и эта ярость похожа на черный дверной проем, в который она не решится войти. Потому что на той стороне будет что-то чудовищное.