— Значит была недостаточно убедительна, — Озёрский отчитывает меня так, словно это какая-то проблема.

— Да мне в принципе все равно, где сидеть. Я же ненадолго. Только отснять материал.

Вижу, что неандерталец собирается сказать какую-то гадость, но Матвей лишает его этой возможности.

— Значит сядешь со мной, за моим столиком как раз есть одно свободное место.

Не успеваю и слова сказать, как Матвей хватает меня за руку и тянет к столикам на первой линии, там где лучшие места. Неловко оборачиваюсь, и сталкиваюсь с испепеляющим взглядом начальника. Ну, вот что он вечно недоволен всем? Хлебом не корми, дай только порычать на меня.

А вот Матвей абсолютно доволен собой и обстоятельствами. Еще и стул мне галантно пододвинул. Робко оглядев остальных сидящих за столом, приветливо улыбаюсь и киваю. Ой, мамочки. Если расскажу родителям с кем я сидела за одним столом, в жизни не поверят.

— Мам, пап, познакомьтесь — это моя коллега Лада, — голос Матвея такой бодрый, а я от неожиданности опасливо озираясь по сторонам. Взгляд цепляется за статную пару, довольно взрослую, видимо Матвей поздний ребенок.

— Здравствуйте! Очень приятно, — моя улыбка медленно сползает с лица, когда понимаю, что отвечать взаимностью они не собираются. От холодности в их взгляде позвоночник покрылся корочкой льда. Одарив меня скупым кивком, они чванливо вздернули подбородки и демонстративно повернули головы в сторону сцены.

Минуту назад я считала, что Озёрский образец высокомерия и надменности. Что ж, чета Васильевых однозначно получает пальму первенства.

— Не обращай внимания. Они у меня классные. Но уверены, что не родилась еще женщина достойная меня.

— Понимаю, — улыбаюсь миролюбиво. Все же это его родители. К тому же мои папа с мамой придерживаются той же позиции. Искренне считая, что даже мечта миллионов Генри Кавил недостаточно хорош для меня. Смешные.

— Что у вас за терки с Озёрским? Чего он все время на тебя гонит? — возмущение Матвея выглядит вполне натуральным, но я воспринимаю это как лицемерие.

— А когда он подговорил тебя устроить мне коллективную травлю, он не рассказал за что невзлюбил меня?

Матвей морщится, словно лимон надкусил.

— Ну, что ты такая злопамятная? Ладно, извини, не красиво вышло. И он ничего не объяснял. Просто сказал, что будет благодарен, если я найду способ избавиться от тебя. Кто же откажется заиметь начальника в должниках?

— Молодец. Можешь гордиться собой.

— Да ладно тебе. Не дуйся. В итоге же я отказался от этого плана.

— Ага, чтобы затащить меня в постель.

— Лада-а-а, кто старое помянет…

— Иди к черту! И вообще, скоро придет твой черед платить по счетам. Ты и твоя шайка ответите за все! Ты же не забыл про фотосессию и желание, которое мне должен?

— Марина уже намекнула, что вы придумали нечто ужасное.

— О, да-а! Мы уже заказали реквизиты для съемок, ждем доставочку, — вдаваться в подробности я не стала. Хочу увидеть его лицо, когда придут костюмы. К тому же началась торжественная часть, и отвлекаться совсем не хотелось.

Благотворительный вечер организован в помощь кризисному центру для детей и женщин, пострадавших от семейного насилия.

В начале мой занудный внутренний голос нудит о том, что мероприятие можно было бы провести и с меньшим размахом, но здравый смысл берет верх. А как еще собрать такое количество богачей в одном помещении и вынудить попрощаться с денежками?

Помимо добровольных пожертвований, между выступлениями звезд различной величины, организаторы устраивают аукцион. Лоты самые разные, начиная от футбольного мяча, подписанного лучшим в мире футболистом-красавчиком, заканчивая предметами искусства. Все лоты предоставлены коллекционерами, неравнодушными к чужой беде.

За пару часов фонд собрал сумму, которая вполне может сравниться с годовым бюджетом небольшого городка. Люди охотно тратили деньги и выглядели при этом вполне довольными и гордыми собой. И доброе дело сделали, и мешками денежными померялись. Красота!

Меня приятно удивили родители Матвея, которые выложили крупную сумму за неизданную рукопись современного автора. Озёрский тоже не остался в стороне — в ожесточенной битве за картину художника начала двадцатого века, которого я к своему стыду знать не знаю, он таки одержал победу. Ох, там такие деньжищи.

По сравнению с ними, мои десять тысяч, которые я пожертвовала по qr-коду, указанному на брошюре фонда кажутся мне капелькой в море. Ну, и ладно. Я же не для бахвальства это сделала. Как говорит мама — в благих делах нет единиц измерения, если идут от сердца.

Как только объявили танцевальный перерыв бегом направилась к Озёрскому, чтобы уточнить пару моментов, а заодно сбежать от Матвея. За столом он вел себя просто отвратительно. Все время, что-то шептал на ухо, хотя необходимости в этом не было. В зале было не так шумно. Безуспешно пытался приобнять, погладить руку, заправить локон за ухо. И все это на глазах у родителей, которые тоже были не в восторге от того, как неприлично тесно жался ко мне их сын.

Наши с Озёрским столы располагались параллельно, нас разделял только проход из красной дорожки, по которому можно было пройти к танцевальной площадке и сцене.

— Кирилл Александрович, вы планируете еще что-нибудь приобретать на аукционе?

— Думаю с меня на сегодня достаточно благотворительности. А что?

— Тогда могу я поехать домой? Материала отсняла достаточно.

— Хорошо. Я сегодня с водителем. Он отвезет, — кивает он.

Достает телефон из кармана, видимо чтобы набрать водителю. Как ни стараюсь сдерживать лицевые мышцы, но против воли на лице расцветает глупая улыбка. Воу, а куда делся неандерталец? Неужто смокинг на него так действует? Эволюционировал от гомо эректуса до гомо сапиенса?

— А то знаю я тебя. Вляпаешься по дороге в какую-нибудь историю, — скалится надменно.

А нет. Показалось. Все тот же ходячий примат.

— Спасибо! В этом нет необходимости,

— Я тебя подвезу, — уверенно произносит неожиданно появившийся Матвей, кладет руку на мою талию и рывком прижимает меня к себе так, словно имеет на то право. От такой наглости теряю дар речи.

Пребывая в шоке перевожу взгляд на босса, и замираю, предчувствуя недоброе. Озёрский прожигает взглядом лапу Матвея на моей талии. Да так рьяно, что я и сама сейчас воспламенюсь.

— Не надо. Я вызову такси, — рычу, пытаясь освободиться из тисков нахала, а сама краснею. И не от злости. Меня вдруг накрыло смущением, как будто это я вешаюсь на коллегу.

— Не переживайте, Кирилл Александрович, я довезу вашего бесценного инстаменеджера в целости и сохранности, — ухмыляется Матвей, словно это Озёрскому решать, а не мне. А еще чудится вызов в голосе Матвея. Босс и коллега сцепляются глазами в