союзники Украины не должны ограничивать свою поддержку этой страны и устанавливать в этом вопросе «красные линии». В интервью ВВС, на вопрос, может ли это означать вероятное участие французских войск в боевых действиях, Барро ответил: «Мы не отбрасываем ни один вариант». «Мы будем поддерживать Украину так интенсивно и так долго, как это будет необходимо. Почему? Потому что на карту поставлена наша безопасность. Каждый раз, когда российская армия продвигается на один квадратный километр, угроза приближается к Европе на один квадратный километр», — сказал он. Что ж, выглядит все это очень многообещающе. Посмотрим, во что это выльется на практике. До сих пор Франция не особо отличалась в части помощи Украине, оставаясь во втором десятке стран по ее объему. Но может теперь что-то поменяется? Будем надеятся на лучшее. В любом случае, пока реакция Запада на путинские угрозы меня вдохновляет. Испуга нет, риторика у европейских лидеров умеренно жесткая. Я даже сам как-то приободрился и смотрю теперь на них с робкой надеждой.

  Альфред Кох - Прошли два года и двести семьдесят четыре дня войны.... | Facebook

November 25, 2024 02:19

Глеб Морев - Друзья, объявление. Читательская неудовлетворенность... | Facebook

Друзья, объявление. Читательская неудовлетворенность и редакторские фантазии привели к тому (довели до того), что я решил открыть новый литературный сайт — отчасти вместо покойного раздела литературы на Кольте, отчасти вместо тех, что закрываются (Носорог), отчасти вместо тех, что есть. Так появилась идея vmesto.media Теперь из области идей она становится практикой. Друзья советовали мне написать что-то типа дисклеймера или редакционного заявления. Это однако ровно то, чего делать я не хочу. Вокруг и так слишком много заявлений и вообще «общественности». Хочется иметь уголок частного пространства, определяемый хозяйскими пристрастиями. Розановский «свой угол», если угодно. Я думаю, тексты будут говорить не менее, но более, нежели манифесты. Огромная благодарность всем, кто помог мне в осуществлении этой фантазии. P. S. Если бы меня (вдруг) спросили, какое издание я держу за «модель для сборки», я вспомнил бы парижское «Эхо» Марамзина и Хвостенко. Enjoy

  Глеб Морев - Друзья, объявление. Читательская неудовлетворенность... | Facebook

November 25, 2024 02:15

34 года назад умер Мераб Константинович... - Николай Подосокорский | Facebook

34 года назад умер Мераб Константинович Мамардашвили (1930-1990), философ, профессор МГУ, доктор философских наук (1970). Из его интервью 1989 года. " - Как случилось, что Вы заинтересовались философией? В ходе самой жизни. Из-за чувства одиночества — точно я явился сюда с другой планеты, и теперь меня все удивляет. В какой-то момент жизни, довольно рано, нас всех, я думаю, посещает такое чувство, будто бы мы выпали из нормального, — ты будто бы видишь все иначе. Вещи, происходящие для других сами собой, для тебя сами собой не происходят. Жизнь наполняется знаками, которые надо интерпретировать. На большинство из этих знаков мы просто не обращаем внимания. О некоторых же мы надолго задумываемся. Тогда мы становимся философами. Тогда знаки начинают придавать смысл событиям. - Как рано это с вами произошло? Я помню, однажды в пятом классе мы проходили историю Египта. В одном из текстов учебника приводилась жалоба раба на свою жизнь. Он не видел в ней никакого смысла и хотел совершить самоубийство, чтобы отправиться в рай. Я надолго запомнил эту "жалобу раба" и, в конце концов, стал смотреть на реальность его глазами, что поставило меня перед вопросом о справедливости и человеческих правах. Но позже я понял, что раб был не прав, желая достичь идеальной жизни через самоубийство. Чтобы действовать эффективно, идеальное всегда должно быть аспектом реального. Что вверху — то и внизу. В истории мы не можем избирать кратчайших путей. Мы не можем выпрыгнуть из истории. Постепенно до меня дошло, что случилось с Россией: она выпрыгнула из истории и совершила метафизическое самоубийство, чтобы пойти в обход реальности к идеальному. - Объясните все это. Для этого нам надо вернуться назад. Как философ, заинтересованный в феномене сознания, — как оно формирует реальность, воспринимает реальность и может обманываться на счет реальности, — я, естественно, во многом опирался на Канта, чьи исследования поданному вопросу остаются для меня непревзойденными. Но первоначально я подошел к этой проблеме через Маркса, прежде всего, отталкиваясь от того, что он говорит о ложном сознании. Вопрос, пришедший мне в голову, был таков: может ли у нас сложиться такая социальная ситуация, которая бы настолько поглотила сознание, что ни одного философского вопроса не могло бы возникнуть, ни одной идеи не могло бы прийти нам в голову, не подконтрольно этой ситуации. Будучи студентом я также читал Оруэлла: Маркс и Оруэлл сходились по вопросу о том, как функционирует язык для того, чтобы опосредовать реальность, содействовать или противодействовать возникновению сознания. Так что вопрос о критической мысли в целом стал для меня центральным. - Вы марксист? Нет. - Почему нет? Потому что Маркс слишком во многом ошибался. - В чем же он ошибался? Я еще подойду к этому. Пока же я рассказывал о сознании и истории. Уже в те годы мне пришла мысль, что Советский Союз является государством, полностью контролирующим структуры сознания, так что в нем не может возникнуть ни одного критического вопроса. Чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что так сложилось уже давным-давно, что многовековая история России приготовляла марксизм-ленинизм и сталинизм и тот тип государственности, который сложился в Советском Союзе в XX веке. - Как далеко назад в историю Вы заходите? По крайней мере, вплоть до Ивана Грозного, до XVI века. Думаю, именно там мы найдем подмену исторической мысли тем, что я называю мыслью антропоморфной. Иван Грозный уничтожил русское общество, он оставил после себя руины. Можно вспомнить, что в его время в среде аристократии развивалась идея о неотчуждаемом характере собственности. Это создавало угрозу авторитету и власти царя. Поэтому Иван Грозный придумал тайную полицию, чья задача