На ночлег устроились тут же. Атлет только еще раз обошел периметр и, заключив, что перемахнуть на безопасный пятачок можно только с одного места, с любовью и заботой к ближнему поставил там растяжку.

* * *

Сны к Бригадиру приходили редко. В основном они были тяжелые и совершенно непонятные. Странные образы сменялись пейзажами, лицами, картинками с изображением жизни, которую он и не видел никогда. Зачастую перед лицом всплывали надписи и дорожные знаки, и он понимал, что они не на русском, однако читал их прекрасно и без видимых затруднений. Вот и теперь во сне он стоял на оживленном перекрестке, ожидая зеленый сигнал светофора, а вокруг двигалась толпа. Женщины и мужчины, солидные господа в дорогих костюмах, подростки на скейтах и роликах. Жизнь кипела, и это была не Зона. Высотки, окружившие перекресток, царапали шпилями облака, на небе завис яркий круг солнца, такой настойчивый и активный, что смотреть на него дольше секунды было попросту опасно. Многие на улице предпочли надеть для защиты собственных глаз солнечные очки.

Бригадир стоял рядом со светофором, наблюдая, как мимо проехала машина. За рулем и на переднем пассажирском сиденье были полицейские. Патрульный экипаж завернул за угол и остановился около магазинчика. Один из полицейских, тот, что находился справа, вышел из авто и, лавируя в потоке граждан, исчез за дверьми, откуда почти сразу же появился с двумя большими стаканами содовой.

В этот момент зажегся зеленый свет. Человечек в сегменте светофора принялся перебирать нарисованными ногами, подсказывая, видимо, совсем слабоумным, что данная цветовая идентификация предполагает переход улицы. Смена цвета сопровождалась протяжным электрическим свистом – для слабовидящих граждан. Поток тронулся, люди принялись спешно переходить улицу. Каждый из них спешил по своим делам. Бригадир двинулся вперед, понимая, что сам он шагает давно проторенным маршрутом и все вокруг ему известно и до боли знакомо, будто бы не был он тут долгое время и вот возвращается домой. Однако не был этот город его домом. Чувство крайне смешанное – словно когда ты надеешься на что-то, и твои ожидания вдруг нагло обманывают, а вместо праздника преподносят вранье в красивой упаковке. Волноваться не было причин – до того момента, пока полицейский не сел в машину и взгляд его не пересекся со взглядом Бригадира. Тут же страж правопорядка нахмурился и потянулся за чем-то закрепленным на панели приборов. В руке защитника правопорядка оказался планшет.

Бригадир ускорил шаг. Метров через сто показался подземный переход, над которым красовался знак метрополитена. Полицейский экипаж вдруг резко взял с места, проблесковые маячки на крыше тревожно замерцали, рев сирены распугал проезжающие мимо желтые автомобили с надписью «такси». Крутанув на перекрестке, экипаж попытался вклиниться в поток машин, да не вышло. В час пик на этой улице и лист бумаги просто так не воткнуть было, куда уж целому авто, пусть даже и со всеми полномочиями.

Патрульный за рулем потянулся к рации, а тот, что до этого держал планшет, выскочил из автомобиля.

– Брайн Дженнингс! Остановиться и поднять руки вверх…

Бригадир побежал. Несколько метров, потом вниз, направо, сразу после поворота – турникеты. Дальше две платформы, одна на Ист-Энд, вторая ниже по реке. Метрополитен работает по расписанию. В это время как раз подойдут два электропоезда, офисный планктон будет возвращаться в свои удобные кресла в опен-офисах в небоскребах из стекла и, мать его, бетона, и в этой плотной галстучно-рубашечной толпе можно будет без проблем раствориться, свалить от полиции.

Бригадир ускорился, однако полицейский оказался тоже не лыком шит и поднажал, стремительно сокращая расстояние. Ни лишний вес, ни амуниция не тормозили его, и вскоре беглеца и преследователя разделяла лишь пара жалких метров. На платформу отправлений в Ист-Энд ворвались почти синхронно. Бригадир ускорился снова, понимая, что работает на пределе собственных возможностей, и почувствовал, что теряет точку опоры. Опорная нога оказалась на чем-то мягком, скользком – то ли на банановой кожуре, то ли на другом мусоре. В тоннеле зажегся свет, яркие головные огни состава разорвали мрак, и в меру побитый жизнью электропоезд выскочил на открытое пространство. Заскрипели тормоза, кто-то истерично заверещал, многотонная махина, не способная остановиться мгновенно, накатывала вперед, а Бригадир в бессилии, будто в замедленной съемке наблюдал, как приближаются рельсы. Свет, гром, боль…

…эй…

– Вставай давай.

Бригадир открыл глаза и некоторое время приходил в себя, пытаясь сообразить, кто он вообще и где находится. Понимание пришло постепенно и, что удивительно, принесло облегчение. Вокруг все еще была Зона. Стоянку опоясывала странная неизвестная аномалия, деактивировать которую пока не представлялось возможности, а сам он, Бригадир, лежал прямо на земле, дрожа от холода.

Вокруг поблескивала роса. Атлет спешно подкидывал дров в костер, зябко потирая руки.

– Похолодало, – произнес он, клацая зубами от холода. – Ты как спал-то? Я великолепно. Такая безопасность от этой опоясывающей дряни. Почти как в санатории. Ни мародеров тебе, ни группировок, ни мутантов этих опостылевших.

– Угу. – Бригадир привстал, потом распрямился и принялся разминаться, прогоняя из мышц оцепенение.

– Значит, так, – начал Атлет, – выбираться нам отсюда надо, и как можно скорей.

– С чего вдруг? – нахмурился сталкер. – Провиант заканчивается?

– Коли бы только это. – Атлет указал куда-то за спину. – Видишь деревце? Молодое такое, метра два в высоту максимум.

– Ну, вижу.

– А ты внимательно присмотрись.

Бригадир сделал пару шагов в указанном направлении. Дерево стояло почти на стыке с аномалией, часть коры его пожухла и почернела, местами и вовсе обвалилась, выставив на обозрение ничем не защищенную древесину. Сталкерская чуйка неприятно задергалась, завозилась. Что-то было явно не так. Аномалия уничтожала почти все, до чего дотягивалась. Травы под ней почти не было, разве что в изгибах и складках местности. Ни кустов, ни уж тем более цветов. Дерево тоже должно было погибнуть, однако пока стояло.

– Аномалия сжимается, – выдал то самое очевидное Атлет. – За ночь метра два прошла. Накрыла деревце, прибила траву. Если задержимся, то мало нам не покажется.