- Дерьмо, а не вариант, - не удержался я.

- Ну да, не лучший точно, - вздохнул Ланевский и таким говорящим взглядом посмотрел на бутылку, что я тут же оформил по четвертой.

Заходящее солнце коснулось верхушек лесочка, в который упирался мой задний двор. Над МКАДом стрекотал патрульный вертолет. Или аэротакси — из-за вечерних, но еще ярких лучей не было видно окраску. Но точно не военный, пожарный или медицинский.

- Значит, нам остается последовать совету главбуха с той точностью, на которую он привык рассчитывать — с хирургической, ювелирной или математической, до третьего знака после запятой, так? – я выжидательно посмотрел на Серегу.

- До пятого, - вздохнув, кивнул он.

- Тогда держись. Я – гуманитарий, я по запятым больше, а уж что там вокруг них – слабо представляю. Мелодия цифр – твоя стихия, Шостакович ты наш.

- Не прибедняйся, тоже мне, – сварливо ответил лорд, но спинку выпрямил и плечи развел. Доброе слово и банкиру приятно. А он неожиданно продолжил – Я не знаю, что там будет дальше, Дим. Но ты позвал – а я согласился. Я в твоей команде. Ставлю фунт против пенни, к зиме команда сильно вырастет. И я хотел бы в ней остаться. Я клянусь, что нарочно не причиню вреда твоим деньгам и интересам. Мне важно было сказать это тебе, - закончил лорд, внимательно глядя на меня.

- Наливай, оракул, – махнул я рукой, и подняв рюмку, продолжил, – Мне было важно услышать это от тебя. Даю слово, что не причиню вреда тебе и твоим интересам умышленно, или не предупрежу об угрозе, если буду знать о ней.

Тост получался неожиданный, но в ходе него Сергей совершенно выпрямился, а лицо его стало тожественным.

- И тоже предупрежу, как только что-то узнаю - эхом отозвался он.

Мы снова свели рюмки вместе и выпили, глядя друг на друга. А потом опять синхронно поставили тару на стол и крепко, с хлопком ударили по рукам.

Глава 12. Сборы в дорогу. Вера – делу мера.

В понедельник я поехал на работу — увольняться. Босса этим вопросом я озадачил еще в пятницу, объяснил причину и уверил, что заботливо выращенный мной старший менеджер всю работу точно потянет, кроме, пожалуй, подбора и отчетов в министерстве. Но со временем наверняка научится — он парень толковый. Директор для очистки совести поругался недолго, а потом сказал, что в понедельник ждет отвальную. Ну, надо — так надо.

По пути я заскочил в торговый центр и купил всем подарков. С удивлением сам заметил, что пользовался старой, зарплатной картой. Вот она, сила привычки. В редакции трудилось не покладая дюжина человек. Хотя, конечно, с разной периодичностью клали-то все, а кто-то и вовсе не поднимал. По мне, так отлично справились бы и пятеро. Но кто-то был заслуженным, а кто-то - родным или знакомым. В общем, подарки были для всех, причем свой для каждого. Фотографу Артуру — блокнот с какой-то меховой бабой или грудастой лисой. Он фанател такими мутантами, а я никак не мог запомнить, как это называется. Верстальщице Тане — набор для черчения и графики. Она рисовала потрясающие картины простым карандашом и крайне смущалась, когда я уговаривал ее начать выставляться, хотя бы через интернет. Водителю Игорю Николаевичу — брелок для ключей от машины. Он недавно приобрел подержанный ТАГаЗ и гордился им, как родным сыном. В общем, всем сестрам и братьям нашлось по нужному пирсингу.

Накрыв поляну в рабочий день и приступив к выдаче подарков из мешка, я чувствовал себя Дедом Морозом-саботажником. Работа в редакции встала колом. Но это было за два дня до сдачи номера в типографию, поэтому простительно. Отпустили с легким сердцем.

Обратно я ехал по тому же самому маршруту, где меня настигло сообщение о выигрыше. На той же самой машине. Под ту же самую радиостанцию. Но прошло три дня — а человек ехал уже не тот. И думал он не о «где занять десятку» и «что купить завтра детям», а о «кому поручить ремонт», «что хочет Второв» и «как бы вернуться живым». В принципе, последняя мысль логично проистекала теперь из первой, второй, да и любой, в общем-то. В таких рассеянных чувствах я и заметил в зеркале позади «люстры» полицейской машины. Как законопослушный, принял вправо, пропуская спецтранспорт со спецсигналом. И крайне удивился, заметив, что служебная бело-синяя 530-ая BMWне пролетает мимо, как обычно, а плетется рядом. А на пассажирском переднем месте там открыто окно, из которого мне машет ладошкой целый майор. Я опустил стекло.

-Дмитрий Михайлович, прижмитесь, пожалуйста, к обочине, - сообщил полицейский, и было очевидно, что подобная вежливость не только непривычна, но и даже несколько поразительна для него самого. Я-то так и вовсе охренел. Автоматически кивнул, щелкнул поворотником и двинулся вправо, благо, позади меня маневр повторил полицейский Бумер, моргая и покрякивая, как аппаратура в палате интенсивной терапии. Тьфу ты, придет же в голову сравнение, пропади ты пропадом!

Остановившись на обочине, я мимоходом подумал: интересно, ладони надо держать на руле, или стоит высунуть в окно? Но привычно взял портмоне с документами и вышел на условно свежий воздух. Откуда бы на МКАДе ему свежему взяться? Автоматчиков не было, что радовало несказанно. Оставались мысли о снайперах, они веселья не прибавляли. Навстречу мне шел условно знакомый майор. Ну, как знакомый — виделись один раз, только что, в окне.

- Дмитрий Михайлович, прошу Вас пройти не заднее сидение, - он говорил, как выглядел: казенно. Та самая государственная машина, что приехала за мной на немецкой и наверняка может отправить к лесозаготовительной. Да тьфу ты второй раз, что такое в голову лезет?!

Я посмотрел по сторонам — и пошел, куда сказали. Фотку с номерами этой машины и, насколько получилось, лицами пассажиров, я Сереге уже отправил. Есть все-таки плюсы в тонировании задней полусферы, как бы не бесил меня этот термин: «задняя полусфера».

На заднем сидении сидел Петров Николай Петрович, который такой же Петров, как Ланевский — Васечкин.

- Дмитрий Михайлович, добрый день!, - и опять эта их фирменная улыбка чем угодно, кроме глаз. Сидевший за рулем, тоже, вроде, майор, спешно выбрался наружу, от души хлопнув дверью.

- Николай Петрович, рад встрече! Чем обязан? - вроде вежливо, но сохраняя