сложно отказаться.

Хотя… Например, та же Майя послала бы меня с таким предложением куда подальше, так что тут как посмотреть.

Я бы сделал это предложение ее мужу, но, как гласит все та же заброшенная страница в соцсети, Лида в разводе. А значит — она мать-одиночка.

Вижу, как в салон входит ярко накрашенная голубоглазая блондинка. Если присмотреться, лицом она чем-то похожа на Майю, опять же цвет волос и глаз такой же, но вот имидж… Она в коротком платье и туфлях на здоровенной платформе. Мадам явно из разряда тех, кто ищет приключений на свою задницу здесь и сейчас.

И эта женщина воспитывает мою дочку?

Жесть…

— Здравствуйте, — тянет парикмахер. — Меня зовут Лида, я ваш мастер.

— Очень приятно, Артем, — натягиваю на лицо вежливую маску.

Лида приглашает меня сесть в кресло.

Прохожу, устраиваю пятую точку на черном псевдокожаном кресле.

Она подходит сзади, оценивающе осматривает мою прическу в зеркало. Должно быть, видит, что я недавно стригся.

— Хотите укоротить?

Еле терплю, как она касается пальцами ежика моих волос на затылке, будто проверяет их на мягкость.

— Да, чуть убрать на висках, — я провожу пальцами по волосам у висков. — И сзади тоже.

— Без проблем.

Лида лучезарно мне улыбается.

Позволяю ей заняться работой.

Пока она жужжит машинкой и орудует ножницами, я прокручиваю в голове варианты, как повернуть беседу в нужное мне русло.

Мне эти танцы с бубнами поперек горла. Но не скажешь же матери девочки: «Мадам, а не желаете ли вы продать свое дитятко? Я щедро заплачу! Зачем мне ваш ребенок? Так он мой, а не ваш, а ваш у меня, но я его вам не отдам».

Я бы, например, после такого предложения полез драться. Наверное. Или на хер послал. В общем, ничем хорошим это не закончилось бы.

Но, во-первых, Лида — не я, а во-вторых… Если судить о том, как Лида на меня поглядывает, моя морда лица явно ей приглянулась. Конечно, может и не в лице дело, а в брендовой рубашке, брюках, обуви, часах, что скорее всего.

Пользуюсь случаем и решаю ее пригласить куда-нибудь. В самом деле, не в салоне же с ней о таком разговаривать.

— Может, выпьем кофе, когда закончишь работу? — намеренно перехожу на «ты».

Улыбку этой барышни надо видеть. Она реально умудряется растянуть ярко накрашенные губы от уха до уха и поет соловьем:

— Ой, а у меня после вас, то есть после тебя, ни одной записи, к тому же скоро конец смены, так что я в принципе свободна.

О как, свободна.

Не знаю даже, радоваться мне или печалиться оттого, что она так легко повелась на провокацию.

Через сорок минут мы с ней уже идем в кафе напротив.

Устраиваемся в отдельной кабинке.

Я заказываю для Лиды капучино, осторожно спрашиваю:

— Надеюсь, я тебя не задерживаю? Мало ли, вдруг дома муж, дети…

— Не волнуйся, — качает она головой. — Мужа нет, детей тоже. Извини, я на минутку…

С этими словами она спешит в дамскую комнату.

А я сижу, оглушенный ее словами.

Как это нет детей?!

Может, детектив нашел мне не ту Лиду Лисьеву?

Открываю найденный им заброшенный аккаунт Лисьевой, просматриваю фото, где девушка стоит на выписке возле роддома. Да нет, она! Даже макияж похожий, яркий, как на парад.

Лида возвращается довольно быстро, усаживается напротив меня. Снова растягивает губы в улыбке. Подмечаю, что у нее нижние зубы немного испачканы красной помадой, которая красуется на губах. Но мне плевать на чистоту ее зубов, волнует совсем другое.

— Что-то не так? — она замечает мое напряжение.

— Не люблю, когда мне врут, — поднимаю на нее тяжелый взгляд.

Потом поворачиваю к ней экран мобильного, показываю фото с ее страницы. Там Лида держит на руках малышку в белом комбинезоне. Девочка в ее руках совсем крошечная, а сама Лида улыбается на камеру так же глупо, как сейчас мне.

— Так это старое фото, — она пожимает плечами. — Я потеряла пароль от этого аккаунта, не смогла удалить. В общем, уже не актуально. Как ты его нашел?

Ее лицо делается напряженным, но она упорно продолжает растягивать губы в улыбке.

А я начинаю не на шутку злиться, еле сдерживаюсь.

— Какая разница, старое фото или новое? — настаиваю на своем. — Дети либо есть, либо нет. Ты сама подписала фотографию: «Я и моя дочка»…

Лида кривит губы и вдруг признается:

— Не сложилось у меня с материнством.

— То есть как? — я хмурю брови, а по телу пробегает холодок.

— Не все ли равно? — хмыкает Лида. — Ты зачем меня сюда позвал? Что тебе нужно?

— Скажи, что случилось с девочкой! — не удерживаюсь от резкого возгласа. — Где она?

— Ни слова не скажу, пока не объяснишь, с чего такой интерес?

Справедливо, черт подери. Правда за правду.

Начинаю объяснять:

— Три года назад моя жена родила девочку в роддоме номер два. Это произошло первого октября, в тот же день, что и у тебя. Так случилось, что мою дочку перепутали с…

— Ясно, — перебивает она меня.

И ничего не спрашивает, лишь оценивает взглядом.

Потом и вовсе начинает плакаться:

— Видишь ли, у меня сложная жизнь. После развода куча кредитов, которые набрал муж. Я до сих пор их выплачиваю, в долгах как в шелках…

Жестом ее останавливаю, активирую телефон и захожу в банковское приложение.

— Диктуй номер карты…

Она быстро достает из сумочки пластиковый прямоугольник, называет ряд цифр.

Перевожу ей пятьдесят тысяч.

— Достаточно? — выжидательно смотрю. — Что с девочкой?

— Видишь ли, мой муж почти сразу узнал, что детей перепутали, и… Он бросил нас. Без гроша в кармане! А мне одной приходилось очень тяжело.

— Где девочка? — Меня уже буквально потряхивает от нервного перенапряжения.

Лида достает из сумочки ручку и блокнот, отрывает листок и пишет на нем адрес.

— Вот, ты найдешь ее здесь, — она протягивает листок мне.

А потом встает и уходит.

Ошалело смотрю ей вслед.

Что это сейчас было?

Честно говоря, приводя ее сюда, я ожидал чего угодно, но не такого расклада.

Больше всего боялся, что, как только Лида узнает про подмену детей, начнет требовать, чтобы я вернул ее дочку. А она, оказывается, давно в курсе, но ни слова про родную дочь не спросила.