Не знающие о таких заклятьях люди обычно решали, что это либо стресс доконал их окончательно, либо интуиция подсказывает, что впереди – беда, и поэтому быстренько разворачивались. Но даже если человек понимал, что проблема в магии, было почти невозможно противостоять накатывающим волнам ужаса.

– А-а-а, гребство! – возмутился Полынь и потер ноющую грудь, когда они преодолели барьер. – Братаны, вам вообще норм каждый день сквозь такую хрень шастать?

– А у нас амулеты, – не удержался от торжествующего комментария Ифин и щелкнул пальцами по браслету на руке.

Внемлющий постарался запомнить его внешний вид, чтобы потом передать коллегам. Не здорово, если облава Ловчих и Ищеек попадает тут с сердечными приступами еще до начала штурма.

Экскурсия по ферме шла своим чередом. Роро Шэбонатти был самоуверенным и въедливым, ходил всюду, как царек, а когда Люха сказал, что время заканчивать, ткнул пальцем в сторону приземистого каменного здания, спрятавшегося в отдалении за кленами. Его было видно благодаря зажженному свету в окнах.

– А это что?

– Не связанный с «водорослями» проект, Роро.

– Что-то еще варите? – Полынь повел носом, но не учуял ничего, кроме запаха костра, прикормленного лавандой и бергамотом, который круглыми сутками жгли в центре фермы, чтобы перебить возможные ароматы веществ.

– Вообще другой проект, – Люха встал так, чтобы загородить дом от Роро. – Не для Шолоха.

Внемлющий убрал руки в карманы и качнулся с пятки на мыски.

– А вдруг он меня тоже заинтересует?

– Я смогу рассказать о нем только после того, как мы будем доверять друг другу. Скажем, после четырех реализованных партий «водоросли».

Очень интересно.

Полынь еще раз скользнул взглядом по зданию, но в темноте невозможно было разобрать, есть ли вокруг него охрана. Ладно, завтра у него будет еще целый день на ферме, он постарается подобраться и разузнать больше. А сейчас господин Шэбонатти на его месте потребовал бы одного:

– Хочу спать! Где я буду ночевать?

Люха молча кивнул и повел его к дому, в котором жили обитатели фермы. Работа вухховским нарковаром не подразумевала того, что ты приезжаешь на нее каждое утро, захватив кофе навынос в какой-нибудь уютной кофейне. Вухховцы жили прямо здесь. Над «водорослью» работало еще четыре человека помимо Ифина, а вот охраны было не в пример больше.

– И, может быть, дозу? – предложил Ифин.

– Сам нюхай свою дрянь, я здоровеньким быть хочу, – огрызнулся Полынь.

– У всех в квартале Постскриптумов двойные стандарты? – немедленно забухтел, обидевшись, тот.

– У всех, у кого есть мозги.

В выделенной ему комнате Полынь дождался ужина, принесенного Люхой. Работников к Роро не подпускали: не хотели допустить ни шанса того, что он переманит их или узнает какие-нибудь секреты фермы.

Поев, Полынь растянулся на матрасе, брошенном тут прямо на пол, и, закинув руки за голову, стал старательно перебирать в памяти события сегодняшнего вечера. Буквально пропечатывать в мозгу каждую деталь устройства фермы, рисовать в голове карты и лица. Записывать что-либо было нельзя: вдруг сейчас за ним подглядывают?

Едва он успел разложить по мысленным полочкам всю информацию, как снаружи послышались какие-то крики и топот, а в окне замелькали отблески фонарей.

– Он тут у реки шастал, шеф! Рвал нашу прелесть! – докладывал какой-то мужик. – Что с ним делать будем? А-а-а, падла рыжая, не вырывайся!

О, прах. Серьезно?!

Полыни ужасно хотелось экстренно вскочить с матраса, но Роро – Роро мог только с ленцой подняться, прежде чем с ноги выбить дверь и неспешно, игнорируя звуки драки, выкатиться на крыльцо.

Ночью в лесу было не в пример холоднее, чем днем. Хотя, возможно, это просто Полынь похолодел, ведь представшая его глазам картина была страшным кошмаром любого госслужащего.

В свете кровожадно полыхающего костра двое громил охранников держали под руки его высочество Лиссая, как преступника, а третий стряхивал кровь с кулака, которым только что расквасил высочайший веснушчатый нос. Рядом стоял, поджав губы и скрестив руки на груди, Люфа в пижамных штанах, а из темных окон дома с любопытством высунулось несколько работников и злорадствующий Ифин.

Кошмар.

– Эх, Мох-Мох, старина Мох! – сожалеюще воскликнул Полынь и развел руками, мол, ну дела творятся. – Останешься у меня в ранге шестерки. Второй раз за день тебя раскрывают, придурок. А ну, Люха, скажи своим отпустить его.

– Какого д'гарра? – светлые глаза Люхи пылали гневом. – Ты сказал, что будешь один!

– Не, я сказал, что вы об этом узнаете в восемь. Но потом решил, что торопиться не стоит. У вас своя охрана вокруг фермы, у меня своя – баш на баш.

– Роро, еще один такой финт ушами, и мы разрываем сделку, – Люха явно сдерживался из последних сил.

Полынь миролюбиво махнул рукой.

– Финты закончились. Ты чего там нарвал, Мох? Я тебе мало плачу, что ли, что ты подножным кормом питаться вздумал?

Принц Лиссай только молча зыркнул на него исподлобья. Для Роро Шэбонатти это было бы страшным проявлением неуважения, да и наркоделы явно не считали ситуацию закрытой. Поэтому Полынь, насвистывая, спустился по ступеням и ударил принца в лицо под одобрительное ворчание охранников.

– Прояви уважение и извинись перед нашими друзьями за то, что принес им хлопот, – прошипел Ловчий, вцепившись Ищущему в плечо, и вторым ударом в живот заставил его сложиться пополам.

Лис замер. А потом, не разгибаясь и глядя в землю, мрачно сказал:

– Простите.

«Жесть, – с философским смирением думал Полынь, отпуская принца. – Просто жесть. Узнай об этом Сайнор, меня бы мгновенно казнили».

Теперь они вдвоем куковали в условно-гостевой комнатушке. Крайне не одобряющий происходящее Люфа принес второй матрас, и Лиссай сидел на нем в углу, прижимая руку к разбитому носу.

Полынь подавил тяжелый вздох при взгляде на принца. Его принципом было не выходить из роли Роро, даже оставаясь в одиночестве, а уж здесь, в окружении врагов, раскрывать себя и вести душевные беседы с Ищущим категорически возбранялось!

Но в то же время – ну как оставить произошедшее без комментариев?

Полынь задернул шторы на окне и впервые за долгое время решил применить магию. Он создал крохотный тревожный шарик – «тревожный» не в том смысле, что по умолчанию пребывал в панике (хотя мог бы, а в том, что начинал мигать и пульсировать, если чувствовал рядом движение или изменение температуры воздуха. Повесив шарик возле двери, «Роро» повторно и громко отчитал «Мха» за идиотизм, а потом подсел к угрюмо молчащему Лиссаю и зашептал:

– Простите меня за те два удара. Как ваш нос? Нужна помощь?

– Ну, если я теперь буду гнусавить, то это на вашей совести, – отозвался Ищущий еще тише. – На самом деле не так плохо, как выглядит. Лучше спросите, к-как мой живот. Вы меня что, насквозь кулаком проткнуть собирались?

– Ох-ох-ох, – только и цокнул языком Полынь. – Могу наколдовать охлаждающее заклинание, по идее станет полегче.

– Не стоит. У меня и так кровь стынет в жилах от происходящего.

Внемлющий слегка приподнял левую бровь. Последняя фраза его удивила: Лиссай не был похож на испуганного человека, наоборот, несмотря на болезненную гримасу и залитое кровью лицо, он выглядел крайне сосредоточенным и готовым к действию. Поймав вопросительный взгляд Ловчего, принц, в свою очередь, непонимающе вскинул обе брови. Со стороны они, наверное, выглядели странно: «Что?» – «А ты что?».

– Получается, вы не знаете?.. – пораженно моргнул Лиссай. – Вот оно что. А я думаю: к-как вы можете сохранять спокойствие при том, что здесь происходит! У меня ник-когда не было сомнений в том, что Ходящие умеют отставлять эмоции в сторону, но все же… Все же, наск-колько я вас знаю, вы бы этого не потерпели.

Мысли Полыни закрутились бешеным колесом: как у кофейной телеги, внезапно для всех поехавшей под пригорок. Трясется, мчится, расплескивает бодрость. А сзади воинственно верещит бегущая за ней хозяйка.

Что такого ужасного Лиссай узнал о деятельности фермы, чего не знает Полынь?

Так-так. Вот он собирал свой разнесчастный калевонсум у реки (кстати, судя по всему, все-таки как раз из него делают «водоросль»). А потом его поймали охранники.

Странно, что это удалось им так легко: ведь к Лиссаю очень сложно подобраться незаметно. Причина заключается в том, что