Глава 36

– Тебе здесь лежать нельзя, – прошептала я, в который раз вытаскивая Людовика из детской кроватки. – Сколько можно повторять? Нельзя. Здесь спит только Никитка. Не ты. Он.

Слушая мою тихую отповедь, кот смотрел на меня с самым оскорблённым видом, повиснув безвольным ковриком в руках и что-то мявкнул. Эта рыжая морда прекрасно всё понимала, но почему-то упорно продолжала залезать в кроватку Никиты. Хорошо, что его инстинкта самосохранения хватало на то, чтобы не оказывать сопротивления при депортации на пол. И не верещать, когда сын спит. На этом кошачье благородство заканчивалось.

Да что тут говорить… он даже кошачий домик с восхитительной лежаночкой внутри, который я ему купила, решил использовать вместо туалета. Не оценил мой порыв. Можно сказать, буквально нагадил в душу, в прямом и переносном смысле. В прямом – в виде кучки на лежаночке. В переносном – продолжая пытаться отвоевать себе кровать Никиты.

– Вот так, – едва слышно выдохнула я, подхватывая сына со своей кровати и осторожно перенося его. – Да ты издеваешься!

Людовик снова оказался в кроватке Никитки. Не кот, а иллюзионист-практик!

– Кыш, – шикнула я на него, но вместо того, чтобы выпрыгнуть и унестись прочь, наглая мора решила развалиться, демонстративно вылизывая переднюю лапу. Пришлось переходить к угрозам. – Еды сегодня не получишь.

Замерев, Людовик несколько раз недовольно дёрнул ухом, затем лениво потянулся. Медленно прогнулся в пояснице, вытянул передние лапы, после чего демонстративно зевнул, делая вид, что в упор меня не замечает.

– Я не шучу, – прошептала я, продолжая строго смотреть на кота. – Посажу на строгую диету. На месяц.

Говорю же – всё эта рыжая морда прекрасно понимает. Стоило упомянуть сокращение его пайки, как он тут же послушно спрыгнул на пол и умчался в сторону кухни. Торопился к мискам. А то вдруг я уже всё убрала. Или ещё хуже – накидала ему туда порезанного огурчика, вместо его сухого корма и паштета.

Устроив сына на дневной сон, я взяла радионяню, свой ноутбук и бесшумно вышла из комнаты, прикрыв дверь.

Людовик действительно оказался на кухне. Сидел, пристально разглядывая содержимое своих мисок.

– Пересчитываешь свои хрустяшки? – усмехнулась я, сгружая ноутбук и рацию на стол.

– Мя-а-ау, – хмуро отозвался Людовик, не отрывая взгляда от своей еды.

– Недосчитался, – посочувствовала я ему, закидывая посуду в раковину и доставая себе чистую кружку для кофе.

Хорошо, что смена часового пояса практически не отразилась на Никитке. Он хорошо поспал ночью, в отличие от своей мамы. Вспомнив причину своей бессонницы, я с опаской подошла к окну. Дом напротив выглядел безобидно. В окнах я не заметила прилипшего к стеклу Стужева с биноклем. И всё равно задёрнула шторы. От греха подальше.

Сев за ноутбук, я проверила несколько запущенных рекламных кампаний, ответила на письма в почте. Потянулась за телефоном, который до сих пор так и не включила. Просто поставила на зарядку, решив, что лимит по общению со Стужевым и так перевыполнен.

– Ну, поехали, – подбодрила себя, включая мобильный и ожидая вал сообщений о пропущенных звонках.

Вал из смс действительно посыпался. Вот только насчёт содержания я ошиблась. Это была не информация о звонках.

«Не лезь к нему, иначе пожалеешь!»

«Ты ему не пара!»

«Лёша только мой!»

«Я беременна! Ты же мать и должна понимать, что поступаешь подло!»

«У моей мамы больное сердце! Её смерть будет на твоей совести, если придётся отменить свадьбу!»

– Что? – протянула я, перечитывая про мать-сердечницу.

Сообщений было около тридцати и все примерно с одним и тем же содержанием.

– Да тут все пять стадий принятия, – усмехнулась я. – И даже торг есть…

«Сколько ты хочешь, чтобы навсегда исчезнуть из нашей жизни?»

– Где-то я это уже слышала, – хмыкнула я, откладывая телефон на стол и делая глоток кофе.

Не нужно было быть гениальным следователем, чтобы понять, кто автор сообщений. Лизавета, кто же ещё… И где только номер мой взяла?

И пусть с одной стороны мне было даже немного смешно от этого потока чистого разума в коротких сообщениях. С другой же… стало неприятно. Я же не собираюсь никого отбивать. Да и личная жизнь Стужева меня никак не касается.

Не касалась, – поправила я себя. Ведь если он не исчезнет из жизни Никиты так же внезапно, как появился, мне придётся пересекаться с его… «личной жизнью». И не просто изредка встречаться, а отдавать туда сына, когда он станет постарше.

– Ой, нет, – выдохнула я, понимая, что в дом, где роль хозяйки будет исполнять Лиза, я Никиту не пущу.

У неё явные проблемки с головушкой! Столько сообщений накатала мне в порыве ревности. Даже интересно, почему так.

Или Стужев расставаясь с ней говорил что-то обо мне…

– Глупость какая, – допив кофе, я поморщилась.

О каком расставании может идти речь, если у них скоро будет ребёнок? И самое ужасное, что эта мысль вызывала у меня на душе фонтан негативных эмоций. Я ведь сама мать. Я не должна негативить в сторону беременных. Желать им плохого. Но ничего не могла с собой поделать.

Возможно всё дело в том, что Лиза чуть не переехала меня в нашу первую встречу. Или в том, что нахамила на том аукционе. Да, причина моей злости в её сторону кроется именно в этом.

Не в Стужеве же, в самом деле. Это было означало ревность, а мне он безразличен.

– Без-раз-ли-чен, – с расстановкой повторила я, зло захлопывая крышку ноутбука.

Желание поработать пока Никитка спит исчезло напрочь. Вместо этого я зло смотрела на завибрировавший телефон. Вот только разговаривать со Стужевым у меня не было никакого желания.

Глава 37

На вечернюю прогулку я выбиралась из подъезда, как настоящий партизан.

Сначала выглянула сама, пристально всё осмотрев. Затем открыла дверь и выкатила коляску с Никиткой, продолжая оглядываться во все стороны, как сурикат. Убедившись, что «на горизонте» чисто, я не хуже любого гонщика стартанула в сторону небольшого парка, что находился через несколько домов отсюда.

Успокоилась я лишь в тот момент, когда добралась до лавочек и ухоженных аллей. Выбрав самую удалённую, я присела, устроив рядом коляску и поправив козырёк, открывая Никитке вид на кроны деревьев. Полчасика посидим, потом прогуляемся до площадки с качелями и…

Достав из кармана завибрировавший телефон, я выключила звук и убрала мобильный обратно. Глупо, знаю. Но желание провести хотя бы один день без Стужева, пересиливало здравый