пресек мои попытки к сопротивлению. Сейчас, когда я по движению его брови могу определить, о чем он думает, и в каком находится настроении, очевидным становится, чего ему стоило сдержаться. И я благодарна за это.

– Привет! – дверь открывается, и в машину ураганом врывается Умар. – Ой, мелкая спит.

– Уже нет, – оборачиваюсь к осоловело моргающей дочке.

– Проспала весь мой бой.

– Да? Папа! Ты чего меня не разбудил?! – возмущенно хлопает Малика глазками.

– Чтобы кое-кто невыспавшийся не ныл в парке аттракционов.

– Мы едем в парк?! – визжит Малика. Умар закатывает глаза. Видно, отец его уже предупредил. И потому его реакция менее бурная. Но я вижу, что и сын пребывает в радостном предвкушении.

– Прямо сейчас? – ловлю взгляд Мусы в зеркале заднего вида. Тот коротко кивает. Я снова улыбаюсь, как дурочка. Нет, я все понимаю… Но как же я хочу, чтобы детство наших детей ничем не отличалось от детства их одногодок. Чтобы оно состояло из таких вот привычных каждому ребенку радостей. И как я рада, что Муса хоть иногда позволяет это, преодолевая себя и страх нас потерять!

Блаженно жмурюсь. Красота. Малика с Умаром не закрывая рты болтают. Мелкий пинается в животе. Я глажу его выпирающую под кожей коленку и улыбаюсь, поймав потемневший взгляд мужа.

– Сама на качели не лезь.

Не-вы-но-си-мый. Любимый. Родной.

– Что ж. Тогда я рассчитываю на другую… эм… развлекательную программу.

Зрачки Гатоева расширяются, сжирая чайную радужку. Он косится на сидящего с каменным лицом водителя и в который раз концентрируется ко мне. Только от того, как он смотрит, можно с ума сойти. Бешеный.

– Я тоже хочу! – вопит Малика.

– Что хочешь, котик?

– Развлекательную программу!

Пряча улыбку, всасываю губу. Гатоев же не улыбается, обещая, что спросит с меня по полной за дерзость. Нельзя было при водителе ни на что такое намекать… Ну и ладно. Страха нет, через край – предвкушение.

Муса сует в рот спичку – как бросил курить, появилась привычка те жевать. Перекатывает языком из одного уголка губ к другому. Я ерзаю, вспоминая, на что еще его проворный язык способен. И кажется, все же вижу скупую усмешку. Прекрасно этот гад понимает, что со мной делает.

– Ну, так мы почти приехали, – предостерегающе сверкнув глазами, включается в диалог с дочкой. – Вон, смотри, уже башни видно.

В разгар рабочего дня в парке народа немного. Муса носит Малику на плечах от одного аттракциона к другому. О чем-то болтает то с ней, то с Умаром. Держит меня за руку, когда они вдвоем уносятся в лабиринт. Сейчас мы и впрямь обычная семья. Мама, папа… дети. Необычно лишь то, что мы сумели пронести через годы любовь и страсть. И, кажется, даже преумножить.

Гатоев смещается. Прижимает меня спиной к себе. Кладет на выступающий живот руку. Молча поглаживает. Взгляд из-под козырька устремлен вверх. Даже сейчас он ни на секунду не отпускает контроля.

– Смотришь что?

Я знаю, что многих женщин напрягла бы его немногословность. А мне нравится. Она каждому его слову придает какую-то совершенно особую ценность.

– Любуюсь.

– Было б на что любоваться.

– Ты ужасно красивый. Я тебя люблю.

Косится, так и не опустив головы. Губы растягиваются в кривую улыбочку.

– Не подлизывайся. Все равно пощады не выпросишь.

– Я ее не прошу, – вздыхаю.

Малика восторженно визжит. Умар что-то тихо, подражая манере отца, отвечает. Но его детский голосок все равно срывается. Я вслушиваюсь в их болтовню. Для меня она – лучшая музыка.

– Тоже люблю, – в висок, рука на животе сжимается. Меня плавит. Солнце. Мужчина рядом. Грудь распирает – кажется, мне не вместить этих эмоций.

– Знаешь, я думаю, мой папа там… – киваю на небо, – страшно собой гордится.

– Да уж. Хитрый лис не прогадал.

Странно, но в голосе мужа мне чудится вопросительная интонация.

– Определенно. Я так… счастлива. Спасибо, любимый.

Муса просто кивает. Смещает ладонь туда, где малыш пинается. Красивых слов от него не дождешься, но мне и не надо. Его поступки говорят сами за себя. Мимо проходит смутно знакомая рыжеволосая женщина в компании двух детей и красивого мужчины. Смешно, я узнаю ее. А Гатоев – нет.

День катится к вечеру, всех сил стоит загнать домой разыгравшихся детей. Даже не пытаюсь накормить их ужином – столько мороженого и сладкой ваты те съели. Отправляю сразу в душ и спать. Любимый дом становится нам тесным. В ближайших планах переезд. В доме новом заканчиваются отделочные работы, и кое-где даже появляется мебель. Втираю крем в кожу, мысли лениво скачут…

– Я думал, ты уже спишь.

– Уложил?

– Малика отрубилась еще, кажется, на пути к кровати, – смеется Гатоев. Откидывает покрывало с постели, садится. – Что притихла? Только языком болтать смелая? – А я сижу, да, за туалетным столиком.

– Нет, – языком я могу… не только болтать.

– Ну, так сюда иди, – улыбается, чуть расставляя колени. А там уже такой бугор в трусах, что мама дорогая.

Встаю. По пути развязываю поясок пеньюара и позволяю ему соскользнуть к ногам. Стеснения нет. Хотя срок уже и приличный, я знаю, что Мусу это нисколько не отталкивает. Скорее даже наоборот.

Особо не церемонясь, усаживаюсь на колени и стягиваю с мужа боксеры. Он приподнимает задницу, чтобы мне помочь. Все такой же подтянутый. Жилистый. Мой… Провожу языком от головки до корня. Гатоев ругается.

– Разве не предполагалось, что это я тебе должен аттракцион устроить?

– Предлагаю не изменять традиции и полетать вместе, – усмехаюсь, беря его глубоко, так, как он, знаю, любит.

***

От автора: друзья, спасибо что были со мной в этой книге! Не забудьте понставить лайк, если она вам нравится и добавить книгу в библиотеку, чтобы не потерять. История Мусы и Амалии более раскрыта в первой части цикла - "Огненное сердце" https://litnet.com/ru/book/ognennoe-serdce-b474456