я бы оживил мудаков, что угрожали моей девочке, убил бы заново, и их смерть была бы мучительной. Но это не поможет вернуть мне упущенного. Последних месяцев ее беременности, первых – жизни Умара… Это то, что никогда уже не будет моим. Все что мне остается – настоящее. Красивый профиль. Водопад волос, ласкающих кончиками старинный паркет. Мельтешение маленьких кулачков, которые Динара, прерывая песню, звонко целует. И ее тихий, светлый какой-то смех. Он проливается бальзамом на мою поободранную за этот год шкуру… Просто стою и млею.

Все хорошо. Все, наконец, хорошо. И мысли нет иной.

– Динар… – тихонько стучу о косяк, чтобы ее не испугать, но, конечно, она все равно пугается. – Привет.

– Привет, Муса. Не знала, что у тебя есть ключ.

– Он есть, – прохожу в комнату, вытягиваю шею и с болезненным любопытством заглядываю в стоящую на полу люльку. По моим просьбам Динара, конечно, присылала мне фото сына, но это совсем другое. Сердце колотится как ненормальное. Точно так же, как тогда, в роддоме. – Можно его взять?

– Конечно. Только сначала помой, пожалуйста, руки. Ванная налево.

Иду в указанном направлении. Тщательно мою руки, вытираю красиво вышитым полотенцем. Взглядом ощупываю всякие баночки на полках. Сложенные в игрушечную лодочку резиновые игрушки. И пеленальный столик. Глубоко дышу, впуская в себя аромат их повседневного быта. Здесь пахнет тальком и совсем немного сыростью. На змеевике небрежно висит шелковый халат. Веду по нему пальцами, предвкушая, что совсем скоро это все перекочует в наш дом, и тот опять оживет. Запоет ее голосом…

Возвращаюсь в светлую гостиную. Умар затих, будто почувствовав, что происходит нечто важное. Подхожу, во все глаза пялясь в его темные глазки.

– Вроде синие были, – сиплю.

– Да. Потом потемнели.

– Кажется, на меня похож, да? – прохожусь пятерней по волосам, почему-то так и не решаясь взять его на руки. Уверен, что не смогу так ловко все провернуть, как муженек Амалии.

– Да, – улыбается Динара. – Очень.

И никакой больше мне помощи. Просто стоит и смотрит. И я тоже смотрю, потому что безумно… безумно по ней соскучился. Даже не верится, что все позади, что мы можем начать ровно с той точки, на которой закончили. Не боясь, что у тебя отнимут самое ценное. Без надрыва. Без зудящего на подкорке – вдруг это в последний раз? Чем бы мы с ней ни занимались… Хотя чем там мы занимались? Трахались, блин, как кролики.

Сглотнув, все же тяну руки к мелкому. Динара помогает, показывает, как его лучше взять.

– Головку он уже хорошо держит, так что не волнуйся.

Зажмурившись, прижимаюсь носом к виску. Нежному сладкому ушку. Просто сдохнуть, как он пахнет.

– Родители мечтают его увидеть. Хорошо, что все позади.

– Ты о чем?

– О том, что все закончилось, Динар. Мы можем вернуться домой.

Малой мяукает. Я отвлекаюсь на него, а когда вновь устремляю взгляд на жену, та на меня не смотрит.

– Значит, ты всех победил?

– Можно и так сказать, – чуть освоившись с малым, одной рукой прижимаю его к груди, другой касаюсь ее нежной щечки. – А ты как? Все в порядке? Была у доктора?

Да, я скучал. И в этом смысле тоже. У меня почти семь месяцев не было женщины. Нет, я мог бы, конечно, но, по правде, после нее никого не хотелось. Да и останавливало данное жене обещание.

– Угу, все хорошо. Спасибо, что поинтересовался. И знаешь, я очень рада, что у тебя все получилось. Ты столько положил на алтарь мечты, что…

– Я не об этом мечтал, Динара. Просто обстоятельства сложились так, что мне не оставили выбора.

– Кто не оставил?

Я медлю. Трусь носом о темные волосики на голове у Умара. Сердце разрывается на части. В меня в один момент устремляется все то, что я должен был получать порционно на протяжении последних месяцев. И да… Наверное, я все же должен объяснить, почему принимал такие решения. Теперь, когда ей не из-за чего больше переживать, можно.

– Твой отец, – говорю я и, не вдаваясь в подробности, выкладываю ей все как есть. Динара слушает, широко распахнув глаза. Зябко ежится, прячет руки в рукавах светлой безразмерной толстовки.

– Надо же… Он, оказывается, меня обманывал. Говорил, что я его жизнь. А на самом деле жил местью, – шепчет, отвернувшись к окну. А там осень. Разноцветные брызги клена, охра вязов, желтизна лип. – Выходит, он совсем меня не любил…

– Конечно, любил. Ну что ты? Как тебя можно не любить? – добавляю сипло.

– Странное вы племя – мужчины. Вами движут амбиции и эгоизм. Вам плевать на чувства других… На их жизни…

– Это не так. Динар, слушай…

– Его ведь даже не заботило, как это отразится на мне! А ты? Ты почему в это сунулся?

– Потому что он не оставил мне выбора! Я ведь уже объяснил.

На самом деле это не совсем так. Но если я скажу, что к тому моменту уже не мог от нее отказаться, что старый хрен все правильно просчитал, она не поверит!

– И ему было не плевать. Иначе бы он не стал подключать меня. Он верил, что я смогу тебя защитить. Всегда. Что бы ни случилось.

– Да-да, – отстраненным, будто нездешним голосом шепчет Динара. – Но ты ведь говоришь, все позади?

– На данном этапе – сто процентов. А в будущем, если вдруг что, с нынешними своими возможностями и полномочиями я вас смогу защитить и подавно.

Умар возится в моих руках. Я опять касаюсь его лобика губами.

– То есть ты допускаешь вероятность возникновения каких-то новых угроз?

– Это неизбежность, учитывая то, какую должность я занимаю, – устало прикрываю глаза: – Замкнутый круг. Без нее я бы тебя мог не вытащить. С ней…

– Подвергаешь меня новой опасности?

– С ней мне не составит труда свести к минимуму все риски, – поправляю я. Динара, обдумывая мои слова, молчит.

– Прости, Муса. Но я вынуждена отказаться.

– Что ты имеешь в виду? – сощуриваюсь, затылком ощущая приближение очередного глобального пиздеца.

– Сначала отец, теперь ты… Я устала быть разменной монетой в играх, пусть даже на самом высоком уровне, – с губ Динары слетает испуганный смешок. – Я прошу тебя дать мне развод.