ждать? — поторопила меня Лили.

— Не снимается! — воскликнула в отчаянье, ни на шутку испугавшись. — Хочешь, сама попробуй. Или я могу принести мыло, — предложила я, надеясь на выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации. И в доказательство протянула ей свою руку.

Она подошла ко мне с недовольным видом и, взявшись за кольцо, как следует дёрнула. Острая боль пронзила палец, заставляя непроизвольно воскликнуть и поморщиться.

— Ай! — рефлекторно отдернула свою руку, убирая ее подальше от этой садистки.

А Лилианна вдруг отпрыгнула от меня, как ошпаренная, а глаза ее расширились от удивления.

— Ты чего? — произнесла настороженно, изо всех сил пытаясь понять, что послужило причиной столь стремительной смены настроения ее королевского высочества. — Палец резать не дам! — на всякий случай сразу предупредила ее.

— Условия расторжения помолвки? — потребовала она, ее голос был полон настойчивости и любопытства. Но видя, что я туплю, продолжила сама:

— Есть два условия. Взаимное согласие или… смерть! — победно выдала радостная Лили.

Впервые видела, чтобы это слово приводило кого-то в такой экстаз. Хотя… Наконец смысл ее слов дошел и до моего сознания, отчего сокрушительная волна облегчения прокатилась по моему телу. Он жив! Это откровение было настолько сильным, что я не задумываясь бросилась к принцессе умоляя:

— Лили, ты можешь ненавидеть меня, ты можешь сделать со мной, что угодно позже, только, прошу тебя, возьми меня с собой. Я все исправлю, я найду его. Я знаю, кто заставил нас столько страдать! Дай мне еще один шанс! — мне было всё равно, как сейчас выгляжу. Лишь бы она сказала: "Да".

На ее лице блуждали замешательство и неуверенность, пока она удивленно наблюдала за мной.

— Заключим договор на крови. Согласна? — серьезно спросила принцесса.

— Какой? — обречённо уточнила.

Да, что же это такое?!

— Ты никогда не сможешь навредить мне и близким мне людям.

— Согласна! — кивнула, а мое сердце забилось быстрее.

Это был мой шанс показать ей, что я никогда добровольно и не совершила бы этого.

Она скрылась в портале, за ней следом шагнула я. В этот решающий момент в моем сознании сформировались два обещания. Во-первых, я поклялась себе, что больше никаких кровных контрактов. Слишком хорошо знала, какие разрушительные последствия они могут повлечь за собой. А во-вторых, прошептала про себя: «Теперь я буду плакать только от счастья».

Когда мы вышли на другой стороне, я обнаружила, что стою в просторной и ярко освещенной комнате. Обстановка была мне незнакома.

— Сейчас принесу тебе во что переодеться, а то вид у тебя странный, и всё обсудим, — сказала Лили на ходу, выходя из комнаты.

В поисках, чем себя развлечь в ее отсутствии, подошла к окну и осмотрела двор, залитый теплым солнечным светом. У нас зима, а здесь все еще лето… Пейзаж открывшийся передо мной, хоть и был живописным, но мало добавлял понимания, где именно мы находимся.

Как раз в этот момент дверь издала навязчивый скрип, вернув меня к реальности. Я повернулась на пятках и застыла на месте.

— Быстро же ты… — слова так и застряли в горле.

На меня своими пронзительными глазами с ненавистью смотрел Дамир. Выглядел он, совершенно здоровым. Его сдержанный внешний вид резко контрастировал с эмоциональным вихрем, бурлящим внутри меня.

Он метнулся ко мне с такой внезапностью, что я даже не успела среагировать, не говоря уже о попытке убежать. Его руки, словно тиски, сомкнулись на моей нежной шее, с силой припечатывая меня к стене. Боль пронзила меня, будто молния, сверху-вниз вдоль позвоночника.

— Твар-р-рь, — выплюнул он яростно.

Хватка на горле лишь усиливалась, заставляя меня задыхаться. Мои ноги бесполезно болтались в воздухе, не в силах найти твердую опору. Вся моя жизнь была в его руках в тот момент. Каждый вдох становился отчаянной борьбой, тщетной попыткой наполнить мои изголодавшиеся легкие воздухом.

В глазах мелькали яркие звёздочки, я хрипела и вырывалась. Сквозь дымку боли и страха я заметил силуэт Лилианны. Она повисла на, будто высеченной из камня, руке Дамира, пытаясь ослабить его хватку.

— Любимый не надо! Ты убьешь её! Дамир, отпусти! Я столько сил потратила, чтобы её вернуть, — она уже рыдала и дергала его запястье.

"Он сломает мне шею", — с грустью подумала я.

Лёгкие сковало, а во рту появился металлический привкус. Когда тьма уже вторглась в мое угасающее сознание, последнее, что я видела, были искаженное безудержным гневом лицо Дамира и заплаканное лицо Лилианны. Тем не менее, среди образовавшейся пустоты, поглотившей меня, слабое эхо слов принцессы достигло моих ушей:

— …умоляю. Артурион жив!

Вот это новости

— Зачем ты вообще её сюда вернула? — голос Дамира звучал еле различимо и был наполнен гневом и неверием.

Я застонала. Голова раскалывалась, горло горело, каждый вздох давался с трудом, а глотать было вообще невозможно, как при самой запущенной стадии ангины. Тело ломило, меня даже посетила мысль, что меня немного попинали, пока я была без сознания. Лежала на полу возле той самой стены.

“Могли бы на что-то мягкое перенести”, — с обидой проворчал внутренний голос.

— Может подлечить её? — спросила Лилианна с беспокойством.

— Само заживёт, — жёстко ответил Дамир, его слова были пропитаны злостью.

Воздух был полон напряжения, а мое сердце сжималось от вины и стыда.

— И я рада тебя видеть, — прохрипела я, изо всех сил пытаясь встать, и в конце концов сумела это сделать только с третьей попытки. Кажется, никто и не собирался мне предлагать помощь. В глазах моих ещё мелькали белые пятна.

Аккуратно придерживаясь за стену, я, пошатываясь, добралась до дивана и рухнула на него. Мой взгляд блуждал по комнате. Дамир сидел в кресле, скрестив руки на груди. Видно было, что они у него чесались продолжить начатое. От него исходило явное презрение. На том же диване сидела Лили, ее глаза, опухшие от слез, смотрели с жалостью. Я хотела верить, что в случае нового нападения она станет щитом.

— Слушаю твою жалостливую историю, — поторопил меня Дамир, без капли сочувствия к моему бедственному положению.

— Воды можно? — прошептала я, каждое слово отдавалось болью.

— Пока не заслужила, — резко отрезал он.

Вот же сволочь! Меня затопило волной гнева из-за его бессердечия.

“Ничего… Мы ему отомстим”, — с предвкушением подбодрил меня внутренний голос.

Вздернув повыше подбородок, с невозмутимым видом начала свой рассказ. Голос мой дрожал и ломался. Каждое слово было борьбой, каждая пауза наполнена ощутимой болью. Они слушали молча, впитывая каждую деталь, пока я изливала им свою душу, стремясь быть беззастенчиво честной. Я запнулась, мой голос надломился, и когда я замолчала, меня настиг