– Чего я хочу? – улыбнулась Мэйсу. – Важнее сейчас, чего хочешь ты. Выполнишь ли свой долг или убежишь к своему несчастному бродяжке Лю?

– При чем тут…

– Нет, дорогая! Я много лет терпела издевки от вашей семьи, от всех этих важных чиновников, от солдатни. Я всегда была для вас смешной простолюдинкой в нарядных одеждах! Живу тут с вами против своей воли.

– Неправда! Тебе тоже выпала честь жить достойной жизнью, не забывай это.

– Я не просила забирать меня из семьи! Я лучше осталась бы с родителями, чем… чем…

Мэйсу заплакала и упала на колени. Пыл Кайсин резко охладел. Она подбежала к сестре и обняла ее за плечи.

– Почему ты никогда не говорила мне об этом, сестра?

Та подняла зареванное лицо и посмотрела на Кайсин:

– Он спрашивал меня. Спрашивал…

– О чем?

– О моей семье. О настоящей семье. Он сказал… сказал…

– Расскажи мне, дорогая. – Кайсин чувствовала, как шевелятся волосы на затылке. Она боялась услышать нечто ужасающее.

– Прости меня, Кайсин. Прости, – всхлипнула Мэйсу. – Ты всегда была добра ко мне. Ты одна пыталась помочь мне…

Сестра утонула в слезах, быстро поднялась на ноги и выбежала из комнаты.

– Мэйсу!

Служанка вырвалась из комнаты, распихала охранников и побежала по коридору. Один из солдат заглянул в комнату Кайсин:

– У вас все хорошо, госпожа?

– Да, спасибо. – Она смотрела невидящим взглядом сквозь стражника и лишь слабо кивнула. – Закрой, пожалуйста, дверь.

– Конечно, госпожа.

Щелчок замка вывел Кайсин из оцепенения.

– Духи, что это было?

Что ей наговорил этот ужасный посланник Мага?

Она доползла до кровати, повалилась на мягкую перину и зарылась лицом в одеяло. У нее не осталось сил ни плакать, ни гневаться. Она чувствовала себя опустошенной. Тьма медленно заволокла комнату, и Кайсин с облегчением отдалась ей, погрузившись в наступившую ночь.

Порывы бурного ветра развевали стяги и флажки на крышах. Луна резко сменилась солнцем, и все вокруг затопило ярким светом. Кайсин зажмурилась и прикрыла глаза рукой. Сквозь щелки в пальцах она разглядывала городское полотно у ее ног. Ветер приносил запахи соли и свежести. Где-то рядом шумело море, кричали чайки, а вокруг башни, на которой она стояла, кружили буревестники. Они пели для Кайсин, а она пела им в ответ.

– Кайсин!

Это был Лю. Она не спутает его голос ни с чьим другим. Он стоял на соседней крыше, одетый в привычную жилетку, протянув ей ладонь.

– Кайсин!

Она оттолкнулась от края башни и взлетела в воздух. Ее руки обрели облик крыльев. От белоснежных перьев отражалось солнце. Ветер приятно ласкал пух и развевал волосы. Кайсин смеялась, и ее смех походил на птичий зов. Ей уже давно не было так весело.

– Я иду!

Это снова был Лю. Он прыгнул с крыши и полетел за ней. Его тело вытянулось, изогнулось и превратилось в длинную зеленую ленту. Он догнал Кайсин, обвил ее стан серпантином и что-то прошептал. Но она не слышала. И не слушала. Она утопала в тепле его рук, и весь мир словно замер.

Светило солнце, облака расступались, а впереди вырисовывалась темная громада гор. Заснеженные шапки переливались и искрились. У Кайсин от яркого света побежали слезы. Она была рада им. Рада, как ничему другому.

Они поднялись так высоко над землей, как могли, и вдруг тепло сменилось холодом. Кайсин обернулась и не увидела Лю. Вместо него ее стан обнимали тени. Бесплотные, почти невидимые. Они сжимали хватку. От ледяных касаний у нее началась судорога.

– Кайсин!

Это был Лю. Но его голос казался таким далеким и тихим, будто доносился из-под толщи воды. Тени потянули ее вниз, и вот она больше не летела. Ее несли в сторону величественной башни, что возвышалась над миром и доставала верхушкой до самых небес. Темная башня, над которой зияли чьи-то пугающие глаза, звала ее по имени.

– Кайсин!

Это снова был Лю. Но она не видела его. Она ослепла, и клубящийся мрак снова заполонил все вокруг. Не было ничего, кроме тьмы.

Тьмы и холода.

– Кайсин?

Девушка вздрогнула и тихо крикнула.

– Тише-тише, это я!

Кайсин открыла глаза, но ничего не увидела. Она не сразу поняла, что по-прежнему находится в своих покоях. Ночь ворвалась сквозь открытое окно. Тишину нарушал лишь стрекот сверчков с улицы. И чье-то дыхание.

– Кто здесь?

– Это я, Лю!

– Лю? – Кайсин подпрыгнула от неожиданности и вцепилась в руку юноши. – Как ты сюда попал? Зачем ты пришел?

Тот опешил и не сразу нашелся что ответить.

– По крышам, почти как в тот раз. Солдат только здесь как-то больше стало. Чуть не попался, – он изумленно вздохнул и добавил: – Надеюсь, это не из-за меня? Кто-то заметил, как я залез в прошлый раз? Прошу, простите меня…

– Не шуми, – шикнула Кайсин. – За дверями стража стоит, они услышат тебя.

– Помню, простите.

– Духи, ты не должен был приходить.

– Но ведь вы… сказали, что хотите увидеть меня еще раз. Да и… я не мог не прийти…

– Лю. – Сердце Кайсин екнуло, когда она поняла, что сказала. – Лю, прости. Ты не так меня понял. И давай на «ты»? Мне так… спокойнее.

– Хорошо. – Лю отодвинулся от нее и сел на край кровати. – Ты чем-то встревожена.

Кайсин долго смотрела на очертания юноши и благодарила ночь, что та скрывает ее лицо. Аура вокруг него была все такой же теплой. Это было тепло из сна. Он был совсем рядом. Протяни руку и коснись. И ей хотелось это сделать. Его объятия из беспокойного сновидения до сих пор грели ее плечи. Кайсин хотела почувствовать их еще раз, прильнуть к нему и остаться рядом. Хотя бы на эту ночь.

Но она не рискнула подсаживаться ближе и лишь тихо сказала:

– Сегодня был ужасный день, Лю. Я… просто не знаю, что мне делать дальше. – Юноша молча слушал и лишь кивал в темноту. – Вернее, знаю, но не хочу. Я не могу противиться, и это меня разрывает на части. Я не могу тебе всего рассказать…

– Рассказывай мне то, что считаешь нужным, – его голос внезапно обрел уверенность; он успокаивал и разгонял поток мрачных мыслей. – Если я могу тебе чем-то помочь, ты только скажи. Я сделаю что угодно. И я, и Жу Пень. Мы тебе поможем.

Кайсин снова надолго замолчала.

– Зачем? – заговорила она наконец. – Зачем тебе это?

– Потому что я пообещал себе, что не позволю больше кому бы то ни было причинить тебе боль, сделать что-то плохое.

Ореол силы вокруг него вспыхнул яркими красками, словно подтверждая его слова.

– Ох Лю… – Кайсин с