Ещё изменилась причёска. Обычно девушки стригутся, когда что-либо меняют в жизни, а тут парень. Но я придиралась. На самом деле я чуть не запищала от восторга — так мне понравилось, как он выбрил затылок и виски, оставив только длинный гребень гладких волос в середине. Зачёсанные на левую сторону, волосы бесподобно обрамляли лицо.

Мои «смоки», его стрижка — мы будто согласовали совместный пикет. Только по разным причинам. Почему он бастовал? Неужели против меня? Ликвидировал как заразу из жизни, выстригал и выбривал, как лишние волосы?

Стоп, Майя! Причём тут ты? Не нужно искать подтекстов и скрытых мотивов там, где их нет. Родион, скорее всего, просто перешёл на «летний» режим. На первом курсе я тоже выбривала затылок, чтобы голова не прела на жаре. А теперь мучилась с длинными волосами, но стричься больше не хотела — жалко. За пять лет они доросли почти до талии.

Я медленно пошла вперёд, и с каждым шагом, на лице всё шире выписывалась улыбка. Чёрт, как её убрать?! Неужели я так рада его видеть? Чем ближе я подходила, тем быстрее ускользала реальность. Расслаивалась, растекалась разводами, как огонь на фотографии.

Злата оказалась проворнее всех и уже подходила к брату, издалека заведя разговор, а я добиралась до Родиона какими-то окольными путями — за спинами людей, за колоннами. Как пешка до короля по шахматной доске, с целью поставить шах и мат.

Я знала, что наши взгляды рано или поздно пересекутся. Ждала, хотела и боялась одновременно. Пытаясь отсрочить эту роковую минуту, я продержалась до последнего. Музыка его низкого голоса уже щекотала меня, и я вязла в нём как муха в сахарном сиропе. Плен настиг, когда мне оставалось сделать всего несколько шагов.

Родион чуть повернул голову и накинул на меня липкую сеть взгляда, связывая по рукам и ногам. Не остановись я, наверное, споткнулась и упала бы к его ногам. Мне, конечно, приятно его видеть, но не настолько!

— Привет, Майя. Как ты? — спросил он, и нежный голос забрался мне под кожу.

Искренняя улыбка подкашивала ноги. Неужели и он мне рад? Я пыталась понять это по внимательному взгляду. Ничего особенного, но щёки вспыхнули. Что-то невидимое побежало по венам, от чего сердце загрохотало, как состав по рельсам, а дыхание стало жарким, как из сопла реактивного двигателя. Восторг было невозможно описать: его взгляд дарил мне крылья. Срасталось даже сломанное крыло-тату.

Родион смотрел так, будто только я имела значение, я чувствовала себя важной и нужной. Это окутывало теплом. Я снова всё придумала оттого, что жутко соскучилась? Или мне просто хотелось, чтобы это было правдой?

На краткий миг, когда мы смотрели друг на друга, я будто стала настоящей. Реальной Майей, какой есть, без прикрас и масок. Я перестала лгать себе.

Сохранить бы это ощущение навсегда, но наваждение прошло.

— Хай. Синяк сошёл, как видишь, — я указала на лицо. Руки не дрожали, а голос звучал бодро. Отлично, Майя! — А в целом терпимо.

— Хорошо. Впредь будь осторожна, пожалуйста.

— Стараюсь не нарываться.

Он не отводил взгляда, и мне стало неловко. И хоть сама не могла насмотреться, подобное уже переходило границы приличия. Малознакомые люди не пялятся друг на друга, не замечая никого вокруг.

— Никуда и не хожу — подбиваю диплом, готовлюсь к предзащите. Теперь ни на что времени нет, — я улыбнулась поводу ввернуть отмазку долгой разлуке.

— Удачи, — понимающе кивнул парень. — Рад, что у тебя всё в порядке.

— Иначе и быть не могло, — ответила я беззаботно.

Но спокойствие было показным. Крылья сломались с отвратительным хрустом. Так больно, когда надежда умирает. В голосе Родиона я не услышала ни упрёка, ни раздражения, ни расстройства. Мы не виделись три недели, а у него никаких эмоций! Где негодование, обида? Хоть что-нибудь! Я уже сомневалась, что радость, которую увидела в его глазах в начале, относилась ко мне. А о здоровье он справился из вежливости.

То, чего я боялась больше всего, подтверждалось самым ярким образом — Родиону плевать на меня с высокой колокольни.

— О, всё-таки появился! — Саша ворвался в наш круг элегантным ураганом.

Я готова была его расцеловать — он избавил меня от разрушительных мыслей и отвлёк внимание парня. А то я как раз нацепила печальную морду, легко могла спалиться. Но теперь ни за что! Я навострила уши.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Быстро ты справился. Когда Злата сказала, что ты к Феликсу за город поехал, я прикинул, что точно до ночи провозишься.

— Я тоже так думал, — Родион пожал руки друзьям, — но поломка оказалась небольшой. Я отбуксовал его в ближайший сервисный центр. Уже завтра машина будет готова, — растопыренной пятерней он убрал наверх и взбил длинные волосы.

Только сейчас, когда он открыл лицо, я увидела проблески усталости. Отвлеклась на детали и, как всегда, не заметила главного. Так вот почему он не пришёл на спектакль: помогал другу с машиной. «Безотказный Родион спешит на помощь».

— Запарился. Сегодня за руль уже не сяду, — он достал из кармана ключи и

отдал сестре. Та приняла их.

В сходстве ребят сразу чувствовалось родство. Они так здорово смотрелись рядом — оба высокие, худые, красивые, благородные даже. Может, потому что не знали, что такое плохая осанка, сутулые плечи и опущенная голова?

Такой уверенности в себе можно позавидовать. Причём и Злате пригодится в карьере журналиста, где требуется напористость и пробиваемость, и Родиону на музыкальном поприще, где без харизмы и обаяния вокалиста никуда.

— Спасибо, что приехал за мной, — кивнул Злата. — Домой поедешь или останешься?

Меня снова как на половинки разорвало. Одна часть завопила: «Пусть остаётся!», а вторая приготовилась вздохнуть с облегчением, что уйдёт.

— Дождусь Влада, извинюсь, что не пришёл. А ты езжай, я буду позже.

— Если засидишься допоздна — звони, заберу. Ладно, ребят, я пошла. Может, ещё успею главу написать, — она глянула на настенные часы в холле и хихикнула. — Передайте Владу, что спектакль бесподобный, и он потрясающе отыграл. Я теперь его поклонница! На все спектакли буду ходить.

— Обязательно. То-то он обрадуется, — ответил Огнеслав.