в море, за ее спиной стоял остров, на его берегу она увидела обломки корабля, о том, что это «Орэдат» она догадалась по деревянной резной фигуре на киле. Фигуру, изображавшую Зверя Эпоны, раскроила надвое чудовищная трещина.

Выходит, марул, наигравшись, выбросил корабль на небольшой островок, а ее, Белиссену, волны унесли дальше, к большому острову. Здесь на берегу кроме нее не было никого и ничего. Она не имела ни малейшего представления о том, что это за место. Но скорее всего это были Оркады, а Белиссена знала, что на Оркадах населены все крупные острова.

Она собралась с силами и пошла вглубь холмистого острова. Жажду она утолила из повстречавшегося ей ручья, вода была холодной, так что ломило зубы, но невероятно вкусной. Девушка несколько дней бродила по острову, может статься – ходила кругами, ведь она не умела ориентироваться. От голодной смерти ее спасали ручьи и ягоды, крупные синие ягоды, которые она повсеместно встречала на холмах. Она помнила, как Аластриона рассказывала ей про эти ягоды, что растут лишь на Оркадах и в некоторых районах близ Лох-Хейлен и Лох-Уоттен. Белиссена не помнила их названия, но знала, что они съедобны.

А потом на исходе очередного дня перед ней возник высокий утес с черным зевом пещеры, что была выложена серыми каменными блоками. Вокруг Белиссена увидела груды костей, отчего-то она сразу поняла, что здесь кости людей и птиц, но нет костей животных. К горлу подступил соленый комок, девушку затошнило.

Она хотела уйти прочь от утеса, но в сгущающихся сумерках за ее спиной стали возникать призрачные зеленоватые огни. Девушка услышала вой ветра, к которому примешивались иные звуки – стоны и шепот. Она увидела несколько черных птиц, что приземлились на землю вдалеке и обернулись златовласыми девушками. Любой круитни узнал бы в них бааван-ши, злобных духов из рода фоморов, чьи длинные платья скрывали ноги, оканчивающиеся копытами.

Гораздо ближе из темноты и сгустившегося тумана выступили силуэты огромных черных псов, это могли быть кон-анноны или бергесты, и те и другие у круитни считались предвестниками смерти.

Девушка с криком рванулась к утесу. Ее совсем не прельщала идея о том, чтобы войти в каменный туннель, но встреча с фоморами казалась более реальной опасностью. Глотая слезы, Белиссена пригнулась и вошла под каменные своды, сделала несколько неуверенных шагов сквозь полумрак и оказалась в узком помещении с высоким потолком. У потолка были расположены низкие широкие окна, сквозь которые в помещение проникал бледный свет убывающей луны.

Прямо перед собой она увидела глухую стену. Девушка не сразу поняла, чем эта стена отличалась от других. Стена была идеально гладкой, точно озерный покров. Белиссена сделала несколько шагов в направлении стены и замерла, услышав едва различимый шепот. Шепот доносился откуда-то снизу, будто из под каменного пола.

Девушка увидела, что слева и справа от нее у самой земли расположены два небольших лаза, явно не для человека, в них разве что кошка могла пролезть. Шепот доносился из лазов, из обоих одновременно. Потом что-то вылетело оттуда, будто смрадный ветер вытолкнул из черных дыр застоявшуюся пыль. Пыль завихрилась вокруг девушки, та зажмурилась и закашлялась.

Следующий порыв сухого удушливого ветра метнул пыль в сторону «идеальной стены», которая тут же подернулась рябью. На ум девушке вновь пришел образ озерного полотна, в которое теперь кто-то бросил камень. Стена некоторое время колыхалась, а потом из нее вышла женщина. Белиссену вырвало и ее мочевой пузырь непроизвольно освободился при виде чудовищного существа.

Женщина, вышедшая из стены, была высокой и худощавой. Ее тело покрывали кровоточащие лоскуты человеческой плоти и безумные украшения из перьев орлана. Там, где ее бледная кожа оставалась неприкрытой, Белиссена видела жуткие татуировки, нанесенные кровью, которая, казалось, наполняется изнутри трепещущим пламенем. Татуировки складывались в тайные огамы наподобие тех, что ей когда-то показывала Аластриона. Прочесть их девушка не могла, и хорошо, ибо любой, сумевший их прочитать, тут же лишался бы своей души.

На голове женщины из длинных спутанных волос вороньего цвета вырастали изогнутые козлиные рога. Груди женщины оставались неприкрыты и Белиссена видела, как из ее сосков вниз стекают густые капли черного маслянистого ихора. Лоно женщины также не прикрывалось, но девушка не рискнула опустить взгляд.

– Сколько же в тебе страха, дитя, – хрипло прошептала женщина. Ее голос был таким же сухим и затхлым, как и ветер, вырвавшийся из лазов в стенах. – Сколько ужаса, боли, непонимания. Я могла бы пить тебя вечно.

Слово «вечно» в ее устах обрело иной смысл, жестокий, полный нечеловеческого наслаждения. Женщина замерла в нескольких бренданах от упавшей на колени Белиссены. Ее ужасающее великолепие заставляло девушку раз за разом возвращаться к ней взглядом, хотя Белиссена совсем не хотела смотреть на эту мерзкую тварь, исполненную женственной страсти и вместе с тем внушающей инстинктивное омерзение.

– Однако ты слишком молода, – женщина говорила, почти не шевеля черными мертвенными губами, которые едва уловимо пульсировали. Белиссена не понимала, как в сумраке этого жуткого места могла различить эту деталь. Однако ж различила. – Тебя не должно быть здесь. Сколько же времени прошло?

Женщина слегка наклонила голову, глядя сквозь Белиссену. Ее глаза, заполненные блестящей чернотой, чуть сузились, а потом удивленно расширились. Губы женщины растянулись в улыбке, обнажая идеально ровные клыки, идеально белый тон которых портила редкая паутина хаотичных черных прожилок, или трещин.

– Ах, вот в чем дело! – она тихо и хрипло рассмеялась. Будто мелкие камешки пересыпали из одной глиняной чаши в другую. – Что ж, пусть так. Ты ведь, бедняжка, даже не поняла кто я, да? – она подошла к девушке и наклонилась над ней. – Не пугайся, дитя. Я та, кого вы зовете Домну.

Королева фоморов, владычица тьмы и гибельного забвения, воплощенная ночь и все ее ужасы. Белиссена едва не лишилась чувств от страха, а потом ощутила, как все жизненные процессы в ее теле остановились, когда Домну медленно, почти нежно обхватила ее за плечи и осторожно поставила на ноги. Ее прикосновения были неприятными, кожа ладоней была сухой и холодной, но Белиссена не сказал бы, что это прикосновение какого-то жуткого существа. Скорее старого больного человека. Вот только Домну не производила впечатление ни старой, ни большой.

– Удивительно, дитя! Здесь, на островах Оркни, тебе было предначертано встретить свою судьбу. Но кто бы подумал, что этой судьбой буду я, – она вновь хрипло посмеялась, ее глаза пристально смотрели на девушку и от этого взгляда Белиссене становилось жутко и хотелось