У ворот кладбища их встречает Зет.

– О, доброго дня, Сергей Алексеевич, Тимур Ильясович!

Старший хозяин улыбается самыми кончиками губ, будто бы чуть снисходительно. И хоть его лицо по-прежнему неразличимо, Серый видит цвет глаз: пронзительно голубой, почти нечеловеческий.

– У вас такой вид, словно вы увидели привидение, – замечает Зет. – Выдохните, Сергей Алексеевич, и успокойтесь. Мы с братом всегда будем здесь. С нами вы в безопасности.

Серый не выдерживает и нервно хихикает, едва сдерживаясь, чтобы не ляпнуть что-нибудь нелепое, подчеркивающее схожесть мыслей хозяев, вроде «Телепатия, телепатия, у вас к ней симпатия». Зет не обращает внимания на его смех и небрежным жестом отодвигает Тимура в сторону, протягивая руки к брату – на кружевных манжетах вспыхивает россыпь белого бисера.

А Юфим, покинув кладбищенскую землю, вновь лишается сил и доверчиво, даже не оглянувшись, падает спиной. Зет подхватывает его с такой легкостью, словно он весит не больше картонной коробки. Юфим с облегченным вздохом опускает голову на плечо близнеца и закрывает глаза.

– В следующий раз иду я, – говорит Зет безапелляционно.

Юфим молча кивает.

– Тут были чужаки. Они исчезли, – говорит Тимур настырно. – Это вы сделали, да? Как у вас это получилось?

Юфим не обращает внимания на него. Он, бледный и слабый даже на вид, тихо лежит на руках близнеца и кажется уснувшим. Отвечает Зет, и его голос источает снисхождение, словно он объясняет прописные истины маленькому настырному ребенку:

– Я ничего не сделал с вашими незваными гостями, Тимур Ильясович. Вот, хоть спросите у моей соловушки, – и он кивает в сторону рощи, откуда слышится соловьиная трель.

– Они не могли исчезнуть просто так!

– А кто сказал вам, что они исчезли просто так? – улыбается Зет. – Всё происходит здесь от человеческих желаний, Тимур Ильясович. Мы с Юфимом Ксеньевичем ничего не решаем – всего лишь следуем за ними.

Серый не успевает толком осознать, что именно скрывается за словами хозяина, – тот задумчиво добавляет:

– Ах да! Кажется, я видел в саду Олесю Дмитриевну, когда направлялся сюда. Она так тихо сидела на скамейке. Я прошел мимо, не стал беспокоить, но сейчас мне мнится, что следовало задержаться…

При упоминании любимой девушки Тимур сразу же перестает стучать зубами и думать о таинственном исчезновении чужих.

– Олеся? Олеся здесь? – оживленно спрашивает он.

– Да. Бедняжка, видимо, хотела рассказать нам о вооруженных незнакомцах, которые захватили вас в плен, но что-то ее остановило. Мы обещали не вмешиваться в ваши дела, но оставить странное поведение девушки без внимания не можем. Мы воспитаны по-другому, – чопорным тоном отвечает Зет и кивает в сторону пруда, туда, где на противоположном берегу между деревьев виднеется пестрый ковер из цветов. В пруду отражаются густые сизо-белые облака, хотя над головой висит чистейшее голубое небо.

– Ага, спасибо! – радостно восклицает Тимур и мчится вперед.

– Вы найдете ее на скамейке у ивовой беседки! – кричит Зет ему в спину и сокрушенно вздыхает. – Никаких манер.

Серый думает о том, что перед хозяином они на самом деле выглядят дикарями. Это кажется невероятно смешным: и исчезновение Руслана с его людьми, и странный сюрреалистический пруд, и сад, и пышные белоснежные рукава с кружевными манжетами, и светский тон. Серый смеется громче, смелее, хохочет до слез. Потому что если не высмеять страх, то тогда станет невозможно жить.

Звонкая пощечина обжигает болью, оглушает и вышибает истерику. Серый трет щеку, выпрямляется и распахивает глаза. Юфим невозмутимо опускает ладонь, откидывается на плечо брата и не спрашивает – осведомляется:

– Ну-с, голубчик, не желаете ли отведать нашего чая? К нему рекомендую заварные пирожные – вернейшее средство для расстроенных нервов.

– Я не голубчик, – цедит Серый.

– Прошу прощения, я не хотел вас оскорбить, – Юфим вяло дергает плечом и вновь прикрывает глаза. По его лицу разливается болезненная бледность, на лбу блестит испарина, дыхание становится прерывистым и тяжелым, словно удар вместе с истерикой вышиб и последние силы.

Зет обеспокоенно смотрит на него, ускоряет шаг и бросает Серому:

– Раз вы не желаете наших пирожных, советую присоединиться к вашему приятелю. Сдается мне, ему сейчас понадобится поддержка.

Сразу же после этих слов со стороны сада раздается крик. Нет, не крик – жуткий больной вопль, который не может принадлежать человеку:

– Олеся! Олеся! Олеся, открой глаза, Олеся-а-а-а!

Серый еще не понимает, что кричит Тимур, а ноги уже несут его по берегу пруда в самое сердце цветущих тюльпанов, флоксов и пионов, где виднеется согнутая над скамейкой фигура. Взгляд выхватывает детали: профиль Тимура с раскрытым ртом, его руки, которые трясут Олесю, светловолосая голова безвольно мотается вперед и назад, слишком легко, слишком безвольно, и шея кажется странно надутой, из вялых рук выскальзывают таблетки и падают на траву, и совсем недалеко над цветами летают пчелы…

Серый еще не добегает, а понимание уже накрывает его, топит в черной безжалостной глубине вины.

Олесю искусали пчелы, а спасительную таблетку от аллергии она не приняла. Просто не успела.

И теперь она мертва.

Серый останавливается, словно налетает на стену. Колени подламываются, в ушах шумит. Он хватает воздух ртом, еще не прочувствовав ужас до конца, когда Тимур прижимает Олесю к себе и надрывно кричит в сторону хозяев:

– Верните ее! Верните немедленно! Я хочу, чтобы она осталась жива!

Зет останавливается, поворачивается – и весь сад сдвигается вместе с ним. Деревья, цветы, беседка – все изгибается и закручивается в спираль перед Серым. Его ведет. Кажется, он падает на землю – голова приземляется на что-то жесткое, пахнущее травой. В воздухе разливается послегрозовая свежесть озона.

– Я услышал ваше желание, Тимур Ильясович, – грохочет в ушах голос хозяина.

И мир окончательно темнеет.

Глава 11

Серый выпутывается из тьмы тяжело. Она не хочет его отпускать, все царапает и пытается затащить назад. Но едкий запах настойчиво возвращает обратно в жестокий мир.

Первое, что Серый чувствует, – боль в затылке. Он со стоном переворачивается на бок, уходя от противного запаха, приподнимает руку и, прикоснувшись, наконец-то открывает глаза. Пальцы нащупывают на затылке небольшую влажную ссадину.

– Ох, ну что же вы так, Сергей Алексеевич! – раздается над ним укоризненный голос.

По хрипотце Серый узнает Зета и невольно вздрагивает, когда холодные пальцы хозяина пробегаются по волосам. Ощущение очень неприятное, словно от лапок огромного паука. Серый ежится, садится, цепляясь за изогнутую ручку скамейки, видит Тимура и вспоминает.

– А где?..

Духа, чтобы произнести имя Олеси, у него не хватает.

Тимур же, хладнокровный, тихий, будто бы даже спокойный, выгибает бровь