Да им плевать! Если Святослав погибнет, они возьмут власть и согласятся на дань(1). Они примут покровительство халифа Умара и его защиту. Да, и это возможно… Кто-то из Братиславы? Хм… Я не все знаю, до меня доносятся лишь обрывки слухов. Это могла бы провернуть княгиня Мария, но для нее это смертельно опасно. Да и зачем? Хотя нет… Устранить в мятеже Святослава и Александра — это шаг к трону для ее сына. М-да! Сколько вариантов! И в конце каждого из них погибает один несчастный евнух, любитель хорошенько покушать… Вот бедный я, бедный. И всем-то нужна моя многострадальная голова. А ведь всё только-только наладилось.

Стефан вздохнул глубоко и сказал.

— Коста! Мы подозреваем всех без исключения. Так уж получается, что этот мятеж выгоден слишком многим. Я выйду к людям.

— Это опасно! — раздался незнакомый голос.

— Ты еще кто такой? — вскинулся Стефан, с неприязнью оглядывая крепкого молодого мужчину, явного словена, судя по внешности. — И что ты тут делаешь? Кто тебя пропустил?

— Это Никита, начальник особого отдела четвертого легиона, — пояснил Коста. — Я говорил вам о нем. У него жетон с вороном, поэтому стража не стала задерживать его. — Он повернулся к гостю.- Но у меня тот же вопрос. Что ты тут делаешь?

— В Бильбаис прискакал гонец из Александрии, — невозмутимо ответил Никита. — Он рассказал о том, что готовится мятеж. Я получил приказ префекта Святослава и поскакал сюда. Но вижу, что опоздал…

— Ты опоздал, — хмуро подтвердил Стефан. — Можешь ехать назад.

— Сиятельный, — почтительно напомнил Никита. — Я не могу уехать, у меня приказ. Госпожа Елена и наследник должны быть препровождены в ставку префекта. Они не должны оставаться в мятежном городе. Мне поручено привезти их под защиту войска.

— Да, мы и сами собирались это сделать, — кивнул Стефан и позвонил в колокольчик. — Берсеня пригласите! — сказал он вошедшему слуге.

Огромный, почти квадратный полусотник вошел в покои и ударил кулаком в грудь. Он выглядел на редкость хмурым и, судя по тому, что расхаживал по дому в шлеме и панцире, ничего хорошего в ближайшем будущем не ожидал. Напротив, он ожидал только самое плохое, превращая дом в неприступную крепость. Полусотня с луками, одетая в доспех, может обороняться здесь до второго пришествия. Если, конечно, дворец не подожгут. А это было весьма вероятно.

— Нужно отвезти госпожу и наследника Александра в Бильбаис, — сказал Стефан. — Никита покажет дорогу. Он прислан самим префектом.

— Слушаюсь, — склонил голову Берсень. — Два десятка могу выделить. И сам поеду.

— Не затягивай, — скомандовал Стефан. — Толпа может вот-вот на штурм пойти. Найди-ка их вожаков. Скажи, что я выйду к ним через час. И пусть госпожа собирается в путь. Нужно протянуть время.

— Я уже готова, — бледная как полотно Юлдуз вошла в комнату. — Вещи собраны, Александр тоже. Карету не выпустят из города. Я поеду на коне, закутавшись в плащ. Сына, по обычаю своего народа, я привяжу за спину.

— Да, это может получиться, — сказал после раздумья Берсень. — Мы уходим немедленно, сиятельный. Госпожу выведем скрытно, в толпе прислуги. Но карета выедет первой и уведет за собой самых буйных. Она будет пуста.

— Я буду ждать у западных ворот, — сказал Никита.

— Мы выйдем, как только толпа уйдет с площади, — ответил ему Берсень. — Пара часов у тебя точно есть.

Бушующий город жаждал крови, балансируя от нее в одном шаге. Если бы у кого-то из стражи сдали нервы… Если бы убили хоть одного крикуна… Или если бы великий логофет, который пользовался у горожан необыкновенным уважением, сам не вышел к толпе… Много если, каждое из которых закончилось бы резней и пожарами, столь привычными в этом городе.

Немногим позже Стефан, вышедший на площадь перед дворцом, вдохновенно вещал. Что за чушь великий логофет нёс в тот момент, он не вспомнил бы и под пыткой. Он клялся и обещал, напоминал и хвалил, грозил и пугал. А потом вновь клялся и обещал, делая красивые жесты и сплетая необыкновенно выразительные кружева из слов. Он говорил чуть ли не час, раскрыв в себе такие таланты оратора, о которых и сам до этого не подозревал. Ведь когда очень хочется жить, ты узнаёшь о себе так много нового.

— Это всё ведьма проклятая виновата! — раздался из толпы одинокий голос, в котором уже не ощущалось прежней уверенности. Его поддержали еще несколько человек, но общий накал страстей понемногу стихал. Стефану удалось слегка утихомирить толпу. По крайней мере, она уже была готова слышать хоть какие-то доводы.

— Если ты сейчас сказал про госпожу Елену, — Стефан укоризненно показал пальцем на говорившего, — то как же может ведьма принимать причастие из рук самого епископа? Да еще и под сводами церкви! Ее же в клочья разорвет от святых даров. Ты что, не знаешь этого? Да это же любой ребенок знает!

— И правда!- зачесали затылки горожане. — Как пить дать, разорвет! Госпожа в храм ежедень ходит. Мы сами видели. И милостыню подает щедро.

— И как она это могла сделать, — с нажимом продолжил Стефан, — если ее и в городе нет? Как, скажите? Она же в Бильбаис поехала, вместе с сыном. Нет ее здесь, Христом богом клянусь!

— Как нет? — удивилась толпа.

— Вот ты! — наугад ткнул в толпу Стефан. — Ты! Ты и ты! Пойдем со мной! Я покажу тебе ее покои. Они пусты! Я клянусь девой Марией и святым Марком, что ее нет в Александрии! И я клянусь, что она этого не делала! Она добрая христианка!

— А кто же тогда это сделал? — выкрикнули из толпы.

— Язычники! — почти взвизгнул Стефан. — Вот кто! Это же языческое жертвоприношение. Значит, это язычники и сделали!

— Я двух персов видел на постоялом дворе! — выкрикнул из толпы Коста. — На том, что у ипподрома! Я и индуса там видел! Бей проклятых нехристей!

— Бей!

— Бей! — подхватили служившие в Тайном приказе.

— Половину подати за этот год прощаю! — заорал Стефан, которого посетило внезапное озарение, спасительное в столь непростой жизненной ситуации. И это стало той соломинкой, что переломила хребет верблюду.

Толпа восторженно заревела, по достоинству оценив щедрый подарок, и покатилась в сторону