За окном ночь. Мне бы тоже поспать, а сон не идет. Оживают монстры прошлого, никак не прогнать воспоминания.

В институт я поступила с самыми радужными надеждами. Всей душой надеялась, что школа и насмешки одноклассников остались в прошлом. А тут город, тут все иначе, и мы выросли.

Но людей я все же сторонилась, сложно сходилась, не умела толком общаться. Мне было сложно поддерживать беседу, я терялась, стеснялась, все казалось, что скажу нечто глупое, и меня поднимут на смех. А ведь так хотелось влиться в коллектив, найти друзей, которых у меня никогда не было.

Подливала масла в огонь неуверенности и моя мать, с которой я общалась каждый вечер. Она просила меня бросить «этот идиотизм», как она называла учебу, и вернуться домой.

— Все равно никакого врача из тебя не выйдет, там деньги надо сумасшедшие и связи. Там отпрыски профессуры только учатся, куда ты глупышка прешь. Потом вышвырнут тебя, будет обидней, и все равно прибежишь к мамке плакать. Так что лучше сама под мое крыло возвращайся. Я ж тебя люблю дурочка моя. Уже мне все доказала, поступила, молодчинка, пора и честь знать, — увещевала родительница.

Я всегда покладистая, тихая, послушная, в данном случае стояла на своем. Я верила, что смогу осуществить свою мечту и стать врачом.

Сейчас, по прошествии стольких лет, мне очень горестно и стыдно, что не хватило сил осуществить мечту, что сдалась и все же поддалась уговорам, тогда уже мужа.

Подкосило меня предательство Коли, выбило остатки почвы из-под ног. Тогда в памяти отчетливо всплыли все увещевания матери, и я окончательно перестала верить в себя. Свыклась с ролью примерной жены и матери.

А тогда в начале учебы, во мне еще жила уверенность в своих силах, вера, что все обязательно получится.

Мне дали комнату в общежитии. Моими соседками оказалась две шумные девчонки одна с четвертого, вторая с третьего курса. Они каждый день пропадали на вечеринках, приходили под утро, а через пару часов с трудом ползли на пары.

Меня они игнорировали, чему я была даже рада. Вечеринки и образ жизни соседок меня мало привлекал. Не было оскорблений, травли и это вполне меня устраивало.

Группа у меня была шумная. Мама была права, очень много детей из обеспеченных профессорских семей. Они ходили одетые с иголочки, сорили деньгами направо и налево, но в целом, были дружелюбными по началу.

Я даже полагала, что обзавелась подругами. Три девочки приняли меня в свой круг. Мы вместе ходили обедать, обсуждали преподавателей, готовились к парам. Мои новые подружки жили с родителями, были из обеспеченных семей, но никогда мне не ставили в упрек мое тяжелое материальное положение. В некоторые моменты я действительно верила, что вписалась в коллектив и стала своей.

А вот их родители были иного мнения. Когда меня пригласила домой Светлана, то ее мать, не стесняясь, сказала прямо с порога:

— Светуль, ты зачем ободранную лимиту в дом притащила!? — фыркнула, окидывая меня презрительным взглядом.

— Мам! Маша моя подруга! Она очень хорошая!

— Смотри, чтобы эта «подруга» у нас чего с собой не прихватила! — женщина показала мне кулак.

— Маша не такая!

— Ждет трамвая! — скривилась ее мать.

Но все же сделала нам чай, угостила невероятно вкусными пирожными. У них дом напоминал музей, я дышать боялась, все казалось, одно неловкое движение и что-то разобьется, повредится или на меня навесят все смертные грехи.

Света же, наоборот, меня подбадривала и успокаивала.

— Не обращай внимания, Машка, у моей маман очень скверный характер, ей никто и никогда не нравится.

Похожая картина повторилась и когда я приходила домой к двум другим своим подружкам Вере и Оле. К ним, памятуя прошлый опыт, вообще не хотела идти. Но как отказать, если приглашают на день рождения?! Неудобно! А ведь мы только начали дружить!

На подарок Оле я потратила добрую часть своей стипендии, чтобы купить подруге красивый серебряный кулон.

— Не смей носить эту дешевку! — сказала тогда мать Оли. — Эту гадость стыдно и на ошейник нашей собаке вешать!

Я тогда не выдержала и расплакалась. Подруги долго меня утешали, Оля демонстративно надела кулон и сказала, что он невероятно красив. Тогда я поверила, что я действительно нашла подруг, девочки меня принимают такой, какая я есть.

Несколько месяцев все было хорошо. Учеба давалась мне легко, я с азартом поглощала новые знания, просиживала вечера в библиотеке. Искала дополнительные материалы. И это часто было куда интересней, чем прогулки с подругами. Хоть за это время мы еще больше сдружились.

Но уроки я усвоила и домой к ним больше не ходила.

А потом позвонила моя мама и сказала, что сильно заболел мой брат, четвертый по счету, а она ждет ребенка, ее очередной муж не выдержав «радости» сбежал в неизвестном направлении.

Глава 36

На тот момент все, что я видела в жизни — это деревня, мать, братья и сестры. У меня в мозгу была заложена помощь родным. Иного я тогда не видела, не понимала. А в городе я провела еще слишком мало времени, да и мать постоянными звонками не давала ничего забыть.

Я отдавала почти всю свою маленькую стипендию. Во всем себе отказывала. Маме ведь нужнее. А теперь и этого мало. Мама настаивала, чтобы я немедленно бросала учебу и возвращалась.

Я не хотела отказываться от мечты, но и мать бросить не могла.

В таком состоянии, в слезах отчаяния меня нашла Света, за общежитием на отдаленной лавочке, где я любила вечерами проводить время. Читала, думала о будущем, вспоминала все произошедшее за день. Лавочка была закрыта кустами от посторонних глаз, очень уютное место. Именно тут я выплакивала свою печаль и не знала, как дальше быть.

На полноценную работу устроиться не могу. У меня пары. Надо искать подработку. Но где ее найти? Как это все совместить с учебой?

— Машуль, что с тобой? Красный нос? Вместо глаз щелочки! Губы дрожат! — подруга присела на корточки, взяла мои руки