Сахароза отказалась от предложения проводить её, ведь домой идти как-то не хотелось. На улице было оживлённо, дети играли в снежки, а прохожие весело обсуждали темы.

— Точно не нужно? А то уже становится темно.

— Спасибо, Тимей, но не нужно, ступай домой.

— Тогда… увидимся на учёбе! — с улыбкой махнул он рукой.

— Пока.

Попрощавшись, Сахароза решила пройтись по парку, да и как раз пройти мимо площади, всё ещё надеясь на встречу с Альбедо.

Фонари уже во всю пытались освещать местность, а снег внезапно начал падать с неба, не сильный, но казалось, временный.

Как ни странно, она шла улыбаясь, совсем не стесняясь своего вида со стороны, сейчас ей было как-то всё равно, как посмотрят на неё другие, главное — что она наконец хорошо провела время, много рассказала и обсудила. За всё то время, что она сидела дома, уже начинала забывать о возможном веселье, которое можно провести не только с Альбедо или Моной, оказалось, что и с Тимеем вполне уютно, по крайней мере, на душе стало спокойней.

Она подошла к уличному фонарю, сама того не зная, хотелось понаблюдать за атмосферой, посмотреть на весёлых прохожих, как беззаботные детишки кидались друг друга снежками, и знакомую пару, что мило сидела в кофейне… что?

В один миг её сердце будто остановилось, воздух стал невыносимо тяжёлым, отчего дышать стало почти невозможно, ноги внезапно затряслись, а в душу укололась сильная паника и растерянность.

Это… э-это… Альбедо? Альбедо и… Мона?! У них что… с-с… свидание?? — кричала она внутри себя.

Словно сердце пронзило копьём, пробивая его насквозь, уничтожая все надежды. Её глаза дрожали, в попытках сдержать слёз.

Она стояла как вкопанная, не в силах сдвинуться с места, её мир рухнул в одно мгновение, рот приоткрылся от сильного шока, ощущая невыносимо сильный удар в груди, который с каждым разом словно усиливался, чем больше она смотрела на улыбку Моны. Всё накопленное доверие она мысленно растоптала, не желая даже слушать её оправдания.

Ведь, как можно это объяснить?!

Когда Альбедо в недопонимании глянул в окно, то Сахароза сразу скрылась в слепой зоне для него.

Дыхание участилось, а сердце билось, словно бешеное. Она прислонилась к какому-то дому, медленно сползая вниз. Она прижала маленькие, дрожащие ручки к груди, в попытках сдержать эту невыносимую, странную боль в груди, внутри как будто прошлась война Архонтов, не оставив и кусочка живого.

Позже Сахароза закрылась руками, растворяясь во тьме, по бледному и холодному носу задерживались капли, тихо всхлипывая, в надежде, что сейчас её никто не увидит, никто не найдёт.

В голове провернулся огромный поток мыслей, занимая каждую частицу своим волнением, злостью и бесчисленными вопросами, на которых ответ нельзя было найти.

Она не понимала, как это могло произойти?

Как давно они знакомы?

Что они там делают?

О чём они разговаривают?…

Много раз она повторяла эти фразы про себя.

* * *

Через два часа она вернулась домой.

Все тело гудело от холода, ноги совсем не чувствовались, пальцы полностью отморожены и, кажется, само сердце покрылось льдом, после чего безжалостно разбилось.

Неряшливо бросая пальто, после медленно переодеваясь, Сахароза плюхнулась на кровать лицом в подушку.

Она хотела забыть этот день, стереть из памяти и больше никогда не вспоминать, уже в тысячный раз пожалела, что отказала Тимею проводить её, и тогда, она бы не увидела этой больной картины, которая теперь останется в её сердце, напоминая о себе каждый день.

Позже она обессиленно привстала на кровать, раздвигая малую часть шторки.

Похоже, она как раз вовремя попала, в окне виднелся Альбедо, который спокойно сидел за столом, что-то рассматривая на бумаге. Он казался весьма спокойным, ни о чём не задумываясь.

В то время, как Сахароза без сил кое-как сидела на постели, глядя на его совершенно равнодушный вид.

Неужели, это всё было обманом? — снова накатились слёзы.

В Ли Юэ она была уверенна, что Альбедо точно к ней не безразличен, точно что-то чувствует, просто не готов сказать. Он так ласково с ней общался, так мило проводил время и показывал маленькую, но стоящую заботу: как ночью наливал чай, чтобы та скорее уснула или согрелась после ночной прогулки; как красиво и нежно желал добрых снов, укутывая в одеяло, как-то раз даже читая книгу; как с улыбкой отвечал взаимностью на её внезапные объятья, прижимая к себе сильнее; как они спокойно гуляли по ночной Гавани, наслаждаясь прекрасной ночью в компании друг друга; и то, как незабываемо завтракали по утрам.

Это всё казалось сном, словно она попала в мир чудес, где сбываются мечты, ей ещё никогда не было так хорошо с кем-то, так уютно и спокойно.

Но сейчас её крохотное и нетронутое сердечко разбилось в миг. Так хотелось узнать правду, узнать ответы, которых так много уже накопилось.

Через время Сахароза устало упала на спину, закрываясь одеялом, в надежде, что в сон она уйдёт навсегда.

Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно

Вечерние фонари.

Они всегда красиво освещали, цвет был ярким и проницательным, на свету иногда летали суматошные мошки или торопливые снежинки, что незамедлительно летели с мрачного неба.

Альбедо, сидя за столом, наблюдал за странным поведением Моны, она будто стеснялась, пытаясь подобрать нужные слова. Её серые очи метались по сторонам, словно впервые видит это место, пальцы рук взволнованно переплетали друг друга, а между стояло подозрительное молчание, которое, явно, не нравилось юноше.

— И всё же, зачем тебе потребовалось звать меня сюда? — он был серьёзен, с нотками недопонимания.

Ей не нравилась вся эта серьёзность, скорее — настораживала, боясь сказать лишнее.

— Ну… хотела спросить…

Он признался себе, что был даже заинтересован.

— У тебя много учеников? — зажато спросила она.

— Нет, — ответ показался грубым.

Он совершенно не понимал к чему такие формальности, прийти домой к нему, пять минут стоять у входа и молчать, а потом вымолвить приглашение в кафе.

— Хмх… а берёшь новых? Или… это только ради Сахарозы?

— Я не занимаюсь полноценным репетиторством, но если вежливо попросить, то может я и найду время на других.

После этих слов юноша взглянул в окно, наблюдая за танцем снежинок, время от времени залипая в одну точку. Ему стало неинтересно, хотя он уже понимал к чему она ведёт.

— Тогда… поможешь мне подтянуть знания?

— Хм… — он задумался о том, что почти всё свободное время занимается с Сахарозой, задаваясь вопросом: не обидится ли она? Если у него