– Они до сих пор общаются?

– После того, как Илью перевели в другую школу, их дружба сошла на нет.

– Что Роман рассказал о том случае? – нетерпеливо осведомилась Ирина.

– Валил вину на пострадавшего и всячески выгораживал своего дружка. Мальчишку, которого Илья едва не прикончил, звали Денис. Жаль, но с ним поговорить не получится.

– Почему?

– Денис учился на тройки, зато стал боксером, мастером спорта. Ему прочили успешную карьеру, однако несколько серьезных травм поставили на ней крест. Был женат, развелся, спился и несколько лет назад умер от пневмонии. Лежал пьяный на снегу, пока его не обнаружили прохожие. Двухстороннее воспаление, плюс отравление алкоголем, плюс отсутствие должного ухода… Словом, нет человека.

– И что… никаких смягчающих обстоятельств? – упавшим голосом спросила Ирина. – Из-за чего Илья напал на него?

– Не имеет значения, из-за чего вспыхнула ссора. Главное, что степень насилия, которую применил Самбуров, была совершенно неадекватна обычной стычке между мальчишками.

– А Роман назвал причину конфликта?

– Денис, якобы, дразнил Илью слабаком и смеялся над ним. Вот они и сцепились. В общем, подрались пацаны. Мы тоже устраивали потасовки на переменках, и после уроков иногда ходили стенка на стенку. Но до смертоубийства не доходило.

– Слава богу, Денис остался жив…

– Чудом, Ирина! Чудом! Не подоспей вовремя учитель физкультуры и завуч, дело бы кончилось плохо.

– Не обязательно, – возразила она. – Это все домыслы! Что сам Илья говорил о своем поступке?

– По словам бывшей медсестры, врал. Нес полную ахинею! Дескать, он не душил Дениса скакалкой, а пытался ему помочь. И если бы не его вмешательство, скакалка бы удавила несчастного. Мол, она сама обвилась вокруг шеи Дениса и быстро затягивала петлю! А Илья только хотел ее размотать. Скакалка не поддавалась, он тянул ее в обратную сторону, не давая сильнее сдавить горло жертвы… Прибежавшие на крики взрослые, дескать, превратно истолковали увиденное! Они подумали, что Илья душит Дениса, а тот его типа спасал.

– Вы не допускаете, что так все и обстояло на самом деле?

– Я пока в своем уме, – усмехнулся Артеменко. – Возможно, я не лучший сыщик, но уж точно не идиот. При появлении двух взрослых мужчин скакалка моментально «образумилась» и оставила беднягу в покое! Денис лишился чувств и рухнул на пол, как подкошенный. Все были в ужасе. Медсестра, та самая Елена Андреевна, с которой я беседовал, привела потерпевшего в чувство и оказала ему первую помощь. Он неделю пролежал в больнице, лечил горло и принимал успокоительное. Родители Ильи в лепешку расшиблись, чтобы их сына не отчислили из школы с убийственной характеристикой. Как же! Они не могли допустить, чтобы мальчику испортили репутацию…

– Довольно! – не выдержала Ирина. – Вы словно смакуете каждую подробность! Вина Ильи не была доказана, насколько я поняла?

– К нему отнеслись снисходительно… Главным образом потому, что бедняга Денис ничего не смог вспомнить. Он как раз повернулся к Илье спиной, когда тот сзади набросился на него со скакалкой…

– Вы хотите сказать, что Илья… психически болен?

– Я лишь хочу сказать, что мальчик вырос и пошел в гору. Он больше не душит товарищей скакалками, но вокруг него почему-то появляются трупы. И вам это известно не хуже меня.

Ирина помолчала, собираясь с мыслями. Артеменко явно настроен против Ильи, это чувствуется. Но и придумать такую историю без реальной подоплеки он вряд ли способен.

– Хочешь лучше понять человека, поинтересуйся его детством, – добавил сыщик. – Взрослые умеют себя контролировать и держать в руках. А дети непосредственны, импульсивны и подчиняются внутренним порывам, а не голосу разума.

– Я хочу встретиться с этим… Романом Царевым, – заявила Ирина. – Выслушаю его, посмотрю ему в глаза. Когда вы сможете устроить нам рандеву?

– Да хоть сейчас…

Глава 20

Деревня Киреевка, Подмосковье

К вечеру состояние Ильи значительно улучшилось. Если бы не гнетущие мысли, можно было бы возвращаться домой, в Москву. Но пока он не решил задачу с несколькими неизвестными, придется остаться и осторожно поговорить с дедом.

Тот наварил на ужин картошки и слазал в погреб за солеными груздями и квашеной капустой. Привезенное Ильей вино он забраковал и принес из дому самогонки, настоянной на целебных травах.

– Хряпнем по стопочке? Я только этой настойкой и лечусь. И ничего, жив, курилка!

Илья сидел за накрытым столом, с сомнением нюхал «лекарство» и качал головой.

– Пожалуй, не рискну.

– Не крути носом, пей! И стряпни моей отведай, – суетился старик. – Не брезгуй! Грибы я сам собирал. Ешь смело, не бойся. Окромя пользы, ничего не будет.

Перед ужином он, как ребенок, с восторгом разбирал гостинцы, особенно радовался чаю и сигаретам.

– Я уж грешным делом подумал, ты на меня в обиде. Чем-то я тебе не угодил, и ты рассердился.

– Что ты, Аким Иваныч? – с улыбкой отвечал Илья. – Я к тебе всегда с уважением и заботой! Ты же мой сторож. А сторожа надо холить и лелеять. Кто еще согласится приглядывать за этой развалюхой?

– Чего ж ты меня два раза вниманием обошел? Приехал и не заглянул к старику? А ну, как я уже дух испустил?

– Не было такого.

Старик разлил по граненым стопкам самогон, – себе доверху, Илье половину, – поправил на носу очки и с удивлением воззрился на больного.

– У кого из нас эта… как ее… де… де…

– Деменция? – подсказал Илья.

– Во-во, она самая… разжижение мозгов то есть. Это когда от старости ум слабеет, а дурость крепчает. Ты молод еще, – насупился Аким. – Значит, я из ума выжил?

– Полагаю, ты что-то путаешь. Я хоть раз втихаря и без гостинцев приезжал?

– Дак я потому и удивился…

Илья посмотрел на выложенные в тарелку грузди, наколол кусочек на вилку и помахал ею в воздухе.

– Ты кроме груздей еще какие грибы-шампиньоны употреблял?

– Свинушки… и эти, как их… маремухи…

– Свинушки? – притворно округлил глаза сценарист. – Маремухи? Это которые несъедобные? Почти мухоморы? От них галюны бывают.

– Маремухи только похожи на мухоморы, но… У нас все их едят, – растерялся дед. – Испокон веков! А самогон на мухоморах от суставов помогает. Только ежели не пить, а натираться.

– Может, ты по ошибке внутрь мухоморную настойку принял? – гнул свое Илья. – И тебе черти померещились?

– Да не черти, а машина твоя…

Старик поморгал, опрокинул стопку в рот, проглотил, закусил капустой, беря ее рукой из глиняной миски, долго жевал остатками зубов, глядя мимо Ильи на стену с подозрительными ходиками.