— Тоже всем доброго дня. Давайте, лучше в большую комнату выйдем и у стола присядем, — предложил им. — Здесь не больно удобно.

— А ты сможешь? Как твое самочувствие? — спросил охотник.

— Да выйду потихоньку. А самочувствие улучшается. Правда, голова кружится еще и грудь болит — не вздохнуть.

Они вышли в большую комнату и расселись на лавках у стола. Там уже сидел хозяин дома.

— Не помешаю? — поинтересовался Васил.

— Конечно, нет, — успокоил я его. — Даже хорошо, деда, что ты дома.

Видно было, что Васил очень доволен.

— Сержио, спасибо тебе, — начал разговор Милош. — Ты единственный в деревне, кто согласился идти отбивать моих дочек. Я тебе очень благодарен.

Я не стал ничего из себя строить и просто кивнул в ответ.

— Как сыновья себя чувствуют? — поинтересовался у него.

— Десислава, травница наша, сыновей смотрела. Говорит, Братислав жить будет, но лечить долго придется. Ему ребра прорубили. Чудом легкие не задело, — ответил хозяин деревенской харчевни. — И Предраг ходить будет. Красимир удачно кости составил и лубки наложил. Переделывать не пришлось.

— Ну и слава предкам! — присоединился к разговору Васил. — Пусть поправляются.

— Спасибо. Мы вот что хотели обсудить, — продолжил Милош. — Как общая добыча, что еще не поделили, осталось два коня и фургон. Ну, там еще посуды немного. Что с ними делать будем?

— А я еще жетоны наемников собрал, — вставил Красимир. — Те, что они на груди носят. Не стал пока выбрасывать.

— Покажи. Что за жетоны? — попросил его.

Охотник достал из мешочка на поясе четыре жетона и положил на стол. Я внимательно их рассмотрел. Это были медные прямоугольные пластинки, сантиметров десять шириной. В левом углу, на всю высоту жетона, было выбито изображение скалящейся собачьей головы. Правее в три строки была выбита надпись: «Варнийская гильдия наемников». Еще правее была выбита цифра. На каждом жетоне — разная. Наверное, личный номер.

— Эти жетоны оставлять нельзя, — жестко сказал Красимиру. — Выброси их куда-нибудь в реку. Также нельзя оставлять фургон. И продавать его нельзя. Пожадничаем, можем пожалеть. Если их кто-нибудь узнает, разберутся что произошло и повесят нас рядком на дереве. За шею.

— Да, мы понимаем, — согласно закивал охотник.

— Фургон надо или сжечь, или разобрать на запчасти. И с народом в деревне поговорить. Надо забыть, что к нам вообще эти наемники заезжали. То, что касается моей доли… Милош, у меня к тебе три просьбы, — обратился уже к хозяину харчевни. — Пусть мой конь, тот, что от махаратшца остался, у тебя в стойле побудет до тревеня, вместо погибшего коня Предрага? Вместе с твоими лошадьми? И мне больше ничего не надо. Ну и я был бы очень благодарен, если ты меня немного потренируешь в работе с копьем. И третье, помоги оценить ту добычу, что я после боя взял?

— Не вопрос, Сержио, — согласился Милош. — Для тебя все сделаю.

Мы еще немного поговорили и разошлись. А я решил заняться приведением в порядок своих доспехов и оружия. Подшлемник и стеганку вывесил на солнце, чтобы они хорошенько просохли. Потом приготовил немного песка в бадейке, кипу ветоши и те приспособления для ухода за оружием, что захватил с собой с Земли. Вынес все свое снаряжение из дома и, удобно усевшись на крылечке, занялся своими вещами.

Весь свой доспех просто хорошо протер ветошью. С тем металлом, из которого он был сделан, ржавчина ему еще долго не грозила. А вот железный шлем, доставшийся от махаратшца, надо было чистить. И я приложил немало сил, чтобы с помощью песка довести этот шлем до блеска. Теперь у него был вполне товарный вид.

Также я почистил наконечники сулиц и копья, кинжал, саблю и топор. Затем заточил их грубым точильным камнем. Проверил и почистил седла и конскую сбрую, оба щита, тулы для стрел и сулиц, доспехи убитых наемников. Но, конечно, больше всего времени уделил шашке и вакидзаси.

Мне очень нравилось хорошее оружие, а мои клинки были очень хороши. И я по-настоящему влюбился в них. И темная сталь шашки, и матовая глубина вакидзаси просто магически действовали на меня. Когда я покупал шашку, мне продемонстрировали, что я приобретаю. Клинок мог согнуться, не ломаясь, вплоть до прямого угла и был остер как бритва.

Дотемна я затачивал и полировал оба клинка, не жалея ни взятых с собой специальных салфеток, ни порошка из камня Учико, ни специального масла. Да, пополнять расходуемые материалы мне придется уже местными аналогами. Но даже когда закончится запас «из прошлой жизни», то своим клинкам я и здесь найду самое лучшее.

Я находился на постельном режиме еще около десяти дней. Симптомы сотрясения мозга и отбитые ребра зажили уже через день. Спасибо биофагам! Но не хотелось это демонстрировать окружающим и пришлось симулировать болезнь. Первое время ко мне часто заходили Милош и члены его семьи. Просто проведать, а иногда и угостить чем-нибудь вкусненьким. Но постепенно жизнь потекла как обычно. Через десятицу, я занялся рыбалкой. Позже, когда продемонстрировал всем свое выздоровление, я возобновил ежедневные тренировки и стал участвовать в общественных работах.

От своей части трофеев избавился следующим образом. Лавочнику Саву продал чуть дешевле той оценки, что дал Милош: щит-баклер, боевой топор, саблю, кинжал, тул для лука и 30 стрел. Всего за тридцать два сикла и тридцать ассов. Теперь в погребе у деда Васила, вместе с герметично упакованными оружием и доспехами, также лежал мешочек с ценностями, в котором я сложил: остаток серебра с Земли стоимостью в сорок пять сиклов, деньги, что были у «моих» наемников и за их проданное вооружение: сорок четыре сикла и семьдесят два асса, а также две цепочки и два кольца из серебра.

Композитный лук я продать не смог. Он оказался очень дорогим и был оценен Милошем минимум в четыре ауриса[37]. Его я отдал Василу и Цветелине, чтобы они продали его позже, а деньги использовали во благо семьи. Василу же ушел и аркан махаратшца. В деревенском хозяйстве любой веревке дело найдется. А пользоваться им я все равно не умею. Также отдал им для тех же целей: одежду убитых наемников (мне она была мала), седло и сбрую с убитого мной коня, две сулицы, оба кожаных доспеха, стальной шлем махаратшца и кожаный варнийца. Все это Васил легко продал, взяв за все шестьдесят сиклов. Это были очень большие деньги для деревни.

Теперь семья Васила смогла купить себе всю нужную одежду и на лето, и на зиму. И даже на вырост Марийке. О заготовке продуктов и говорить нечего. Забили и сарай, и погреб. Да и пивка попить могли себе позволить периодически. Как-то незаметно у Цветелины появился ухажер — вдовый сапожник Зоран. Его жена Сребренка, умерла в тот же год, когда погиб муж Цветелины. У Зорана остались две дочки-погодки Радойка и Вишня, пяти и шести лет. Кажется, Зоран и Цветелина друг другу нравились, и дело шло к свадьбе.

Стоит напомнить, что у меня появилось своё средство передвижения: вороной с маслянистым отливом конь шести лет, оставшийся в наследство от махаратшца. Красивый, гордый, любвеобильный и немного капризный. Милош смеялся и рассказывал, что он у него ни одну кобылу не обделил своим вниманием, а теперь и на него стал странно поглядывать. «Так что, Сержио, забирай его скорее», — хохотал трактирщик. Я назвал своего жеребца — Князь. Старался как можно чаще приходить к нему, чтобы подружиться. Приносил то морковку, то яблоко, то соленую горбушку хлеба. Выгуливал его. Иногда сам купал и чистил. И потихоньку отношения стали налаживаться, Князь стал видеть во мне своего хозяина.