— А там, откуда ты родом, такие памятники есть?

— Канеш! — фыркнул тот. — В более или менее крупных селах — тоже. Правда, не такие большие, как здесь. И чуточку новее, чем в столице.

Я промолчал. Просто был ошеломлен, что годами монстры из разлома напитывались силами и готовились к воскрешению, и все это под боком людей. Если б принялся отвечать, то ругался бы часа два не переставая. Памятники былых достижений, чтоб их… Я молча отдал Дуде телефон, слез с кровати. Выпуск подошел к концу, а последствия вторжения тварей были более чем понятны.

Сел на свою кровать, оперся спиной об стену, расслабился. В голове не укладывалась халатность здешних властей. Сейчас очнулось две твари, но счет может запросто пойти на десятки, и тогда разрушения будут иметь совершенно другой формат. Лезть во внутренние дела Империи и кого-то о чем-то предупреждать я не собирался, мне это ни к чему. Да и кто станет слушать бездарного бедолагу? Поэтому пытаться уберечь здешний народ от горя еще большего — идея чреватая последствиями и попросту бессмысленная. Важно понимать, что разломы это не шрамы, они не затянутся, из-за свойства регенерации они будут открываться вновь и вновь. И похоже, что сейчас время очередного звездеца для человечества приближалось. Власти, по крайней мере, делали все возможное, чтобы звездец скорее настал. Решение поместить останки в разломы обернется самой настоящей катастрофой.

Дуда уселся на свою кровать, тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Выглядел парнишка перепуганным. Неудивительно, столько всего свалилось за один день, любые нервы откажут.

— Что думаешь делать со Стханским и остальными? — сухо спросил он. — Они ведь не отстанут, ты понимаешь. Тебе крышка, по ходу.

— Ничего, — заверил я. — Абсолютно. Ты что, из-за этого горюешь? Не беспокойся, втягивать в свои проблемы я тебя не собираюсь. Разберусь сам, если они захотят задать вопросы.

А они захотят, я понимал, что конфликт продолжится, как только нас выпустят из комнат. Но действовать первым я действительно не буду. Оставлю шикарную возможность врагу, а сам отвечу на их действия. Посмотрим, как далеко сопляки зайдут. Молодость зелена, в такие годы кровь кипит, а ты часто думаешь не той головой, которой бы следовало.

— Так уже втянул, Марк, — сосед протяжно вдохнул, как в последний раз, и принялся растирать лицо ладонями. — Они теперь точно подумают, что это я!

— Э-э… А?

— Да я не про кандидатов, хрен с ними! Следствие! — и, поскольку я всё ещё недоумённо на него смотрел, он добавил: — Ты разве не слышал, что они ищут виновных?

— Слышал, — я подался вперед и потрепал по плечу паренька. — Будь спокоен, если бы у них было что-то на меня или на тебя, это бы давно всплыло. Да и ты сам сказал, что бездарный…

— У Косорылого мой нож, — перебил Дуда, мигом побледнев.

— Точно, — я хлопнул себя по лбу, — ты ведь говорил, что на вечеринке его посеял. Ну, это как-нибудь…

Ну Дуда посмотрел на меня так, что я заткнулся. Только рука осталась лежать на его плече, как приклеенная.

— Вообще не в вечеринке дело, — выдавил тот.

— Не понял? — я перестал его трясти и убрал руку.

И Дуда, потупив взгляд, рассказал мне как его нож оказался у Косорылого.

— Понимаешь, я никак не мог попасть внутрь. Что бы ни делал, стражи не пускали. Тогда я решил попробовать сковырнуть бетон на статуях.

Я машинально завёл глаза к потолку.

— Зачем?

— Хрен его знает, в отместку! Но ты не подумай, я не собирался их ломать!

— Ты хочешь сказать, что проковырял обычным перочинным ножиком бетон? — удивился я, представив себе такую картинку.

— Пришлось постараться, а потом… — сосед поежился, подбираясь.И произнёс уже шёпотом: — Мой нож провалился внутрь и застрял, а по камню потекла какая-то черная жижа.

Я внимательно слушал. Вот тебе и чистосердечное признание, главное, вовремя. Поступок соседа был действительно идиотский. Однако банальное любопытство — такая тонкая штука, которая не только помогает совершать новые открытия, но и впутывает тебя в неприятности на ровном месте.

— Короче, Марк, нож остался торчать в статуе, я его не смог вытащить. А когда попытался, то подколупнул камень, и он пошел трещинами, — закончил Дуда свой рассказ и снова скрыл лицо в ладонях. — И что теперь скажешь? Через сколько за мной придут? Говорю же, что мне кабзда…

Ну, только не рыдай.

— Почему ты сразу не сказал? Я бы помог тебе его вытащить.

— Блин, да я так-то считай обделался, если Косорылый узнает, что я сделал, меня выгонят отсюда к чертовой бабушке! К тому же дурацкие статуи — памятники всеимперского значения.

— Снова повалишь вину на меня? — прямо спросил я.

Дуда виновато опустил голову. Я понял, что он так и сделает. Только соседу опять никто не поверит. Тяжелое молчание длилось минуты три, а потом тот поднял взгляд.

— Марк, а Марк?

— Говори.

— Можешь мне помочь?

— Сходи к Косорылому и объясни ситуацию, это мой тебе совет. Сразу голова на этот счет болеть перестанет.

Я действительно считал, что ситуация не стоит выеденного яйца. Ну поковырялся пацан в статуях ножичком, и что? Кому от этого сильно хуже? Тем более, самих статуй уже нет. Наказание, конечно, будет… однако чуть позже Дуда еще и спасибо скажет, что бог отвел. После утилизации стражей в разломах становиться чистильщиком — не лучшая идея. Скоро в эти самые разломы придется лезть, и там точно будет не скучно.

— Ты дурак? — взбеленился Дуда. — Меня же в ту же минуту отчислят! Знаешь, сколько отец должен за раскрытие мне дара? Если я деньги в кратчайший срок не верну, то папу объявят банкротом! Мне нельзя так рисковать!

— Так, а от меня ты что хочешь?

Глаза соседа заговорщицки сузились. Он приблизился ко мне и на ухо зашептал:

— Помоги мне украсть нож у коменданта, или я расскажу, что ты хранишь в комнате два пистолета.

Дуда выпрямился и посмотрел на меня, блеснув глазами. Наверное, думает, что крепко взял меня за яйца своей угрозой. Ладно, один — ноль, играем дальше. Не то чтобы я волновался насчет стволов,