решил не дожидаться, когда появится возможность пригласить какую-нибудь знаменитость, и сегодня же зайти к рядовому доктору, который берет умеренный гонорар. Как поступать дальше, будет видно после посещения врача.

Поэтому, вместо того чтобы идти в гостиницу на Кходада́д Са́ркал, где он обычно обедал, Шайваль свернул в переулок и вошел в один из домов, на котором висела довольно невзрачная вывеска, сообщавшая, что здесь живет врач.

Радушно встретив Шайваля и усадив его в кресло, доктор спросил, на что он жалуется. Шайваль объяснил, что месяца полтора назад он слегка простудился. Затем начался кашель. Он и сейчас еще кашляет. При кашле в больших количествах выделяется мокрота, и он постоянно чувствует боль в горле. В теле тоже какая-то слабость и ломота. Раньше, считая свою болезнь пустяковой, он не придавал ей значения. Но сейчас его самочувствие таково, что он вынужден обратиться к врачу…

Записав все, что говорил Шайваль, доктор вооружился стетоскопом, внимательно выслушал его и сказал:

— Сейчас я вам выпишу лекарство, но одновременно советую немедленно сделать рентген. Большой опасности пока что не вижу, но вы — молодой человек и должны соблюдать осторожность.

При упоминании о рентгене сердце у Шайваля неприятно защемило.

— Если вы говорите, что нужен рентген, то я, конечно, пройду его, — упавшим голосом сказал он, — но, видите ли, сейчас я… не могу истратить на это двадцать — двадцать пять рупий. Последние несколько месяцев я нахожусь в очень затруднительном положении. Поэтому рентген придется временно отложить. Но я думаю, что это не так уж страшно, раз вы будете давать мне лекарство.

— Нет, нет, как же можно? — покачал головой доктор. — Откладывать рентген — значит дать болезни возможность прогрессировать. А вдруг у вас астма или еще что-нибудь похуже?..

Помолчав некоторое время, доктор сказал:

— Сколько рупий вы можете израсходовать сейчас?.. Пятнадцать сможете?

— Сейчас я, по правде говоря, не могу израсходовать ни одной рупии, — ответил Шайваль краснея. — Но если вы настаиваете на снимке, то я попытаюсь у кого-нибудь занять деньги и все же пройти рентген.

— Вот и отлично! А я сейчас же напишу рекомендательное письмо в Благотворительный рентгеновский институт имени Рам Кумва́ра, который находится недалеко отсюда, и вам снимок обойдется не более пятнадцати рупий вместо положенных двадцати пяти. Лекарство я тоже дам вам сегодня же.

Шайваль благодарно кивнул головой. А доктор, придвинув к себе стопку бумаги, принялся быстро строчить письмо. Запечатав конверт и надписав адрес, он вручил его Шайвалю:

— Я написал здесь все, что нужно. Передадите письмо по указанному адресу, и вам дешево и быстро сделают рентгеновский снимок. Кроме того, они сами позаботятся о том, чтобы переслать его мне.

Взяв письмо и флакон с микстурой, Шайваль, заикаясь от волнения, спросил у доктора, сколько он ему должен, и, не дождавшись ответа, положил перед ним бумажку в пять рупий. Доктор внимательно осмотрел ее со всех сторон, повертел в пальцах и, бросив на стоявшего перед ним в растерянности Шайваля выразительный взгляд, небрежно положил деньги в карман. У Шайваля словно камень свалился с сердца. Выйдя от доктора, он облегченно вздохнул.

Возвратившись в контору, Шайваль сразу же прошел к управляющему. Увидев молодого человека, начальник улыбнулся:

— Как дела, господин Шайваль?

— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал Шайваль. — Вы, вероятно, заметили, что последнее время у меня очень неладно со здоровьем и я уже не могу работать с прежней нагрузкой. До сих пор я очень беззаботно относился к себе, но врач сказал, мне необходимо основательно подлечиться…

— Конечно… конечно! — горячо поддержал его управляющий. — Вы хотите получить для лечения отпуск?.. На сколько дней?

— Да нет, не отпуск, — смутился Шайваль. — Мне срочно нужны деньги, чтобы пройти рентген.

Управляющий минуту помолчал.

— Вы сами знаете, — наконец проговорил он, — что у нас не приняты авансы, и жалованье мы выдаем только седьмого числа каждого месяца. Поэтому, как ни печально, но я вынужден вам отказать… Есть у вас ко мне еще дела, вопросы?..

Шайваль, не ожидавший отказа, растерялся. Неловко потоптавшись На месте, он со вздохом сказал:

— Нет, у меня все. Разрешите идти?..

Управляющему, видимо, стало неловко и, чувствуя угрызения совести, он остановил направившегося к дверям Шайваля.

— Э-э, послушайте!.. — сказал он. — А сколько вам нужно денег?..

— За снимок надо заплатить пятнадцать рупий.

— Хорошо. Я дам вам эту сумму из своих личных денег.

— Большое-большое вам спасибо! — обрадовался Шайваль. — Вы так выручили меня!.. Я вам из первой же получки…

— Хорошо, хорошо! — прервал его излияния управляющий. — Когда же вы пойдете на рентген?

— Завтра, ровно в час!

— Превосходно! Результаты рентгена обязательно сообщите мне. Я хочу знать, что у вас за болезнь, — продолжал любезно улыбаться начальник. — Вы, молодежь, всегда любите преувеличивать. И вряд ли есть необходимость проходить рентген человеку в полном расцвете сил.

Теперь уже и самому Шайвалю казалось, что это так. Он вздохнул полной грудью и тоже весело засмеялся.

На следующее утро, часов около десяти, когда Шайваль, по обыкновению, завтракал в закусочной, к хозяину ее, стоявшему за стойкой прямо напротив входа, несмело подошел мальчик лет двенадцати.

— Господин, — робко обратился он к хозяину, — дайте мне, пожалуйста, три рупии. Если я сегодня не внесу плату за обучение, меня исключат из школы.

Шайваль изумленно взглянул на смуглого, худого ребенка, который полными надежды глазами смотрел в бесстрастное лицо хозяина закусочной, крепко прижимая к себе связку книг и тетрадей. Тот метнул на него сердитый взгляд.

— Убирайся отсюда, негодник! — прошипел он сквозь зубы. — И откуда только являются этакие голодранцы? Лгут, попрошайничают… — Остальная часть фразы, сказанная еще тише, так и застряла где-то в густых зарослях его бороды и усов.

От огорчения и испуга мальчик готов был расплакаться.

— Я говорю чистую правду, господин, — дрожащим голоском продолжал он. — Если я нынче же не внесу три рупии, меня исключат из школы. Я сирота, у меня нет ни отца, ни матери, нет никого, кто заплатил бы за меня. Пожалейте, господин, прошу вас, как родного отца! — И мальчик поднес ко лбу молитвенно сложенные руки.

Неподдельная искренность и глубокое горе, звучавшие в словах ребенка, до слез тронули Шайваля, и перед его глазами встала почти стершаяся в памяти сцена, весьма схожая с той, что происходила сейчас здесь. Когда-то он сам, такой же мальчик, круглый сирота, со слезами на глазах умолял незнакомых людей дать ему хоть немного денег, чтобы он мог продолжать учение, а они гнали его прочь, как бездомную собаку. Как и этот впервые встреченный им мальчик, Шайваль когда-то говорил такому же жирному господину:

«У меня