первый эдикт, предписывающий повсеместное, по всей империи гонение на непочитающих римскую религию. Таким образом, государство впервые само взяло на себя инициативу гонений. Всем, кто придерживался христианства, было вменено в обязанность в доказательство своего отречения публично принести жертву богам. Упорствующих в своей вере ожидали жестокие пытки. В эти годы приняли мученическую смерть епископ римский Фабиан, епископ иерусалимский Александр, епископ антиохийский Вавила. С особенной силой гонения развернулись в Александрии. Здешний епископ Дионисий так описывал злоключения здешних христиан: «Преследование у нас началось не с царского указа, а на целый год раньше, когда какой-то пророк и виновник бедствия этого города стал возбуждать и натравливать на нас языческую толпу, разжигая их родное суеверие. Подученные им язычники решили, что всякое злодеяние им дозволено и что благочестивое почитание демонов требует одного – убивать нас. Первым они схватили старца Метру и приказали ему богохульствовать; он отказался, его стали бить палками по телу и колоть острым тростником в лицо и глаза, затем вывели за город и побили камнями. Верующую женщину, именем Квинта, привели в капище и заставили кланяться кумирам; она с отвращением отворачивалась; ей связали ноги и протащили через весь город по острым камням мостовой, бичевали, толкали на мельничные жернова и, приведя туда же, куда Метру, убили. Затем все единодушно устремились на христианские дома; каждый врывался к знакомым и соседям, тащил и грабил… казалось, город взят неприятелем… Язычники схватили также Аполлонию, дивную старушку-девственницу, били по челюстям, выбили все зубы; устроили за городом костер и грозились сжечь ее живьем, если она заодно с ними не произнесет кощунственных возгласов. Аполлония, немного помолившись, отошла в сторону, прыгнула с разбега в огонь и сгорела… Нам не было проходу ни на людных улицах, ни в переулках, ни днем, ни ночью; всегда и всюду все кричали: кто не произнесет слов мерзостных, сейчас же его в костер… Множество других по городам и деревням были растерзаны язычниками…»

После смерти Деция гонения возобновились с новой силой при Валериане (253–260). Императорский эдикт, изданный в 258 г., прямо предписывал казнить предстоятелей церкви, епископов, пресвитеров и диаконов, а также всех остальных, кто окажется твердыми в исполнении христианской веры. Как и прежде, гонение было соединено с жестокими пытками и длительным томлением в темнице.

Св. Галактион и св. Епистима

В Финикии, в городе Эмесе жил человек по имени Клитофон. Он был богат, благороден, знаменит и несчастен только в одном: ему не было даровано детей. И он сам и его жена Левкиппия много раз приносили жертвы и молили языческих богов, умоляя даровать им ребенка, но все их мольбы оставались тщетны.

И вот однажды поутру Левкиппия, взглянув в окно, увидела во дворе старца, просившего милостыню. Сжалившись над ним, она пригласила его в дом и снабдила всем необходимым. Но, получив желаемое, старец медлил уходить и вдруг спросил Левкиппию:

– Что за печаль у тебя на сердце, госпожа моя, и почему ты вздыхаешь?

Женщина, смахнув слезу, ответила:

– Нет у меня детей, добрый человек. И хотя я день и ночь прошу богов даровать мне ребенка, они не хотят мне помочь.

Сказав это, Левкиппия попыталась улыбнуться, но тут слезы полились у нее по лицу и она замолчала. Старец же, погладив свою бороду, спросил тихо:

– Тех ли богов молила ты, женщина, о помощи? И какому богу ты служишь?

– Я служу Артемиде, – отвечала Левкиппия удивленно. – На кого же я могла еще надеяться?

– Уверуй в Господа моего Иисуса Христа, – промолвил старик, – и попроси помощи у Него.

Левкиппия испугалась и спросила:

– Не христианин ли ты, отец?

– Да, – ответил тот.

Левкиппия, придя в еще больший ужас, сказала:

– Слышала я кое-что о Вашем Боге, хотя, если признаться, то не очень много. Но зато знаю, что император жестоко преследует почитающих Его. И потому мне страшно, отец, даже произносить имя твоего Бога.

– Семя не сразу дает всходы, но, попав в благодатную почву, оно в конце концов прорастает, – сказал старец. – Если боишься императора и его людей, служи Господу тайно. Дети завершат начатое тобою и Он спасет тебя.

Успокоившись, Левкиппия стала подробно расспрашивать старца о земной жизни и кончине Иисуса Христа. Наконец, она уверовала в Него и попросила:

– Отец! Можешь совершить надо мной крещение?

– Если есть у тебя вода, – отвечал тот, – то приготовь ее, и я крещу тебя.

Левкиппия наполнила кадку водой и старик, окрестив ее, удалился. Прошло около месяца, в течение которого бедная женщина молилась Иисусу Христу. И вот, почувствовала она, что у нее должен родиться ребенок. Тогда она пошла к мужу и рассказала ему о своем счастье. Клитофон несказанно обрадовался новости и воскликнул:

– Пойдем, возблагодарим наших богов и принесем им жертвы!

Но Левкиппия сказала:

– Боюсь, нам не за что благодарить твоих богов. Не им молилась я, а тому Богу, что пригвожден к кресту.

По этим словам Клитофон понял, что жена его христианка и смутился душой. Но Левкиппия стала рассказывать ему о таинственном старце и обо всем, что случилось с ней. Тогда и он в свою очередь уверовал в Христа. Когда нищий старец опять зашел в дом Клитофона, тот принял от него крещение.

Вскоре родился у Клитофона и Левкиппии сын, которого они нарекли Галактионом. Когда ребенок подрос, родители принялись сами воспитывать и обучать его. Он был очень способным и смышленым мальчиком, и преуспевал во всех науках, какие изучал. Едва вошел Галактион в сознательный возраст, отец стал рассказывать ему о муках Христовых и объяснять христианское учение. Галактион был глубоко потрясен его рассказами. Непрестанно размышляя о Господе, он в конце концов решил посвятить себя служению Ему.

Между тем Клитофон нашел для сына невесту по имени Епистима. И по характеру, и по складу души она сильно отличалась от своих подруг. Была Епистима молчалива, ее мало занимали их игры и наряды. Чаще всего видели ее задумчивой и печальной.

Галактион стал ходить в дом к невесте и беседовать с ней. Ее спокойные речи, ясные суждения, возвышенная душа вскоре пленили его сердце. Однако он держался с Епистмой отчужденно, никогда не брал ее руку в свою и даже не разу не поцеловал ее. Подруги Епистимы вскоре заметили эту странность и стали подшучивать над ней. Сама Епистима, хотя и не подавала виду, была сильно опечалена этой холодностью, ибо чувствовала, что полюбила своего жениха с первой встречи, и любовь эта уже никогда ее не покинет.

Однажды Галактион сидел в комнате у невесты и