Не оборачиваясь, он произнес:

— Живи свободно, мой друг.

— Умри достойно, мой брат.

Глава 247

Как и предполагал Хаджар, Примус не решился навестить узника перед казнью. С утра в день, когда был намечен час сжигания “лжепринца” и “генерала-предателя”, в камеру вошли пятеро. Четыре стражника Лидуса и надзирающий за ними воин в зеленой броне.

Пока четыре соотечественника заковывали Хаджара в кандалы, воин пристально следил за ними. Попутно он щедро одаривал Хаджара пинками, словами о превосходстве империи и том, что такой червь, как Хаджар, не достоин дышать с ним одним воздухом. Что-то про деревенщину, про босоногих лидусцев и прочее.

И если сам Хаджар сносил все это со стоическим выражением лица, то стражников сильно задевало. Они выглядели побитыми псами, скулящими перед жестоким хозяином. Их руки дрожали. Их лица источали боль и сожаление.

Когда на запястьях и лодыжках Хаджара защелкнулись тяжелые кандалы, стражники бережно подняли узника на ноги.

— Несите этот мусор на выход, — распорядился имперский легионер.

Бросив очередной, полный презрения взгляд в сторону Хаджара, он вышел из камеры первым.

Стражники послушно повели пленника на выход. Тот не мог передвигаться иначе, кроме как мелкими, шаркающими шажками. Больше не позволяли кандалы и цепь. Та соединяла не только лодыжки, но и протянулась от запястий в центр — вниз. Это мешало Хаджару поднять руки выше уровня пояса.

У самого выхода один из стражей будто специально споткнулся. Хаджар почувствовал, как ему за пояс поместили что-то небольшое и твердое.

— Это пилюля со смертельным, безболезненным ядом, — прошептал на ухо стражник. — Простите, генерал, это все, чем мы вам можем помочь.

Хаджар с удивлением посмотрел на стражей, но те старательно прятали взгляды в пол. Внезапно Хаджар понял, что они выглядели побитыми псами вовсе не из-за слов легионера. Удивительно, но так на них повлиял тот факт, что им собственноручно приходилось подготавливать своего кумира к смерти.

Хаджар их прекрасно понимал.

Перед глазами вновь всплыло лицо Атикуса. Демонов “несчастный генерал”. Как долго он будет теперь являться в мысли к Хаджару? Сколько еще память о его ошибках будет руководить действиями Безумного Генерала?

Хаджара повели по широкому коридору. Мимо пустых камер — Примус, наученный горьким опытом, почти не держал узников. Вершил правосудие быстро и зачастую на месте. Суды Лидуса в девяти случаях из десяти выносили обвинительные приговоры. Иногда это было даже к лучшему. Но только иногда.

Из коридора они вышли к небольшой дверце. В руках легионера появилась связка с тяжелыми ключами. Он некоторое время подбирал их, а стражники старательно кивали Хаджару на пилюлю. Тот, в свою очередь, был погружен в собственные мысли и почти не замечал происходящего.

Затем дверца открылась, по глазам ударил яркий дневной свет, заставивший на мгновение зажмуриться.

Казематы находились внутри холма, на котором и стоял королевский дворец. Так что дверца выводила узников прямо на центральную улицу, заканчивающуюся центральной же площадью.

Хаджар из своего детства помнил лишь одну такую же громкую казнь. Тогда приговорили одного крупного аристократа. Приговорил лично Хавер. Увы, без поддержки нейросети Хаджар не мог вспомнить, за что именно. Но он очень хорошо запомнил, как ликовала многотысячная, едва ли не миллионная толпа, когда сквозь нее вели аристократа.

Сейчас же толпа, огромное людское море, прореженное линией стражников, стоявших плечом к плечу, сохраняла мертвое безмолвие. Миллион… миллионы людей, собравшиеся на перекрытом по случаю проспекте, хранили тишину.

Хаджар помнил, как в того узника летели камни, гнилые овощи, тухлые яйца.

В Хаджара люди тоже кидали… красные, простые полевые цветы. Алые лепестки дождем летели с неба и устилали дорогу перед ногами идущего на казнь генерала. Некоторые женщины всхлипывали, мужчины стискивали кулаки и зубы. Но никто из них не рискнул встретиться взглядом с ведомым к помосту генералом.

Они, как и стражники, выставившие копья в сторону толпы, прятали взгляды. Смотрели куда угодно, лишь бы не в спокойные голубые глаза. Миллионы людей, мириады алых лепестков и гробовая тишина, вот как люди встречали своего героя.

Будто бы насмешка судьбы. Сперва они узнали, что Медвежий Командир, один из их любимцев, на самом деле — принц Эрен. А спустя несколько месяцев выяснилось, что Безумный Генерал, Хаджар Травес, на самом деле — наследник предыдущего короля. Сын Хавера и Элизабет — принц Хаджар Дюран. Осужденный и приговоренный к смертной казни за попытку дворцового переворота.

Вскоре путь сквозь толпу закончился. Хаджара остановили перед крупным помостом. Сложенный из дерева, он возвышался над площадью не меньше, чем на два метра. Специально развернутый боком к дворцу и лицом к проспекту. Так, чтобы все видели, что происходит с теми, кто смеет перечить власти Примуса.

На помосте в абсолютной тишине стоял облаченный в черное палач. Его лицо скрывал тяжелый колпак с прорезями. В руках он держал огниво и факел.

Стражники с лицами, полными скорби, помогли Хаджару подняться по лестнице. Наверное, они действительно хотели ему помочь в этот момент. Вот только на деле оказалось, что они своими руками как можно скорее довели генерала до сложенного костра.

Они поняли это слишком поздно. В этот момент палач уже принял свою жертву.

Он подвел Хаджара к высокому столбу. Веревками и цепями он приковал его к нему.

— Генерал, — прошептал палач, укладывая хворост вокруг ног Хаджара. Вокруг столба хвороста лежало столько, что можно было целую деревню спалить. Сейчас же палач закрывал то место, сквозь которое “приставил” Хаджара к столбу. — Генерал, за вашим поясом должна быть спрятана пилюля. Одна ваше слово, и я положу вам ее в рот.

Хаджар вгляделся в прорези колпака, но и палач спрятал свой взгляд.

— Вы приносили клятву служить короне, достопочтенный палач, — голос Хаджара был спокоен и полон решимости, — не стоит ради меня ее нарушать.

Палач вздрогнул и отодвинулся. Он отвернулся и пошел на край помоста, но Хаджар все же услышал:

— Если для кого в этом мире и стоит ее нарушать, так это ради вас, генерал.

Хаджар стоял среди разложенного шалашом хвороста. Политый специальной жидкостью, он слегка щекотал ноги Хаджара. Вокруг помоста стояли уже не стражники Лидуса, а легионеры империи. Они держали мечи обнаженными и направленными в сторону многомиллионной толпы.

Люди, сохраняя молчание, продолжали кидать красные