– Кэл? Кто, черт возьми, такой Кэл? Я должен знать это имя? Какой Кэл?

– Джон, ты помнишь девушку, которая живой выбралась из рук Болотного Мясника семь лет назад?

– Да, Эмили какая-то там. Я помню, что читал о них в отчетах отца. Но причем тут она?

Рен втянула в легкие воздух, затем встретилась с ним взглядом.

– Мэлони. И это я. Я – Эмили Мэлони.

В комнату словно вошел призрак. Лицо Леруа побелело, пока он пытался найти правильные слова. Он опустил взгляд вниз, явно пытаясь как-то уложить это все в своей голове, а затем вновь посмотрел на Рен, чтобы найти подтверждение в ее глазах. Рен кивнула. Леруа промолчал, давая ей возможность продолжить, когда она будет готова.

– Мюллер – моя фамилия по мужу, как ты должен знать. И я, ну, всегда восхищалась крапивниками. Решила, что это подходящее имя, чтобы спрятаться.

Леруа выдохнул, все еще недоверчиво улыбаясь.

– Оно тебе подходит, – наконец, сказал он.

– Спасибо, Джон.

Рен прикусила губу, внезапно почувствовав легкое головокружение.

– Мой отец работал над этим делом, – сказал он, пытаясь взять себя в руки.

– Да. Я хорошо его помню. Он был единственным, кто выслушал меня и действительно поверил, – сказала она и села на табурет, зажмурив глаза. – Офицеры, которые меня допрашивали, думали, что я под наркотиками или просто путаюсь из-за травмы. Я не могла сказать им, что это за место. Я очнулась практически слепой, и когда я сбежала, я бежала несколько километров, не зная куда. Я даже не могла сказать, была ли я в том же округе. Я была бесполезна для расследования, и они были в ярости, – Леруа лихорадочно о чем-то думал. Он открыл рот, чтобы заговорить, но остановился. Рен продолжила: – Они сказали, что другие свидетели описывали Мясника как блондина, и мое описание не совпадает.

– Мне жаль, Мюллер. Я не знаю, что сказать.

– Наверное, он красил волосы в каштановый, когда мы виделись. Я сказала об этом, а они не обратили на меня никакого внимания! – у Рен вырвался всхлип. Она подалась вперед и упала в объятия Леруа. Он притянул ее к себе, и они вместе осели на пол.

– Мне так жаль, Мюллер. Мне так жаль, – повторял он снова и снова, покачиваясь взад-вперед и прижимая ее к себе.

– Тебе не нужно извиняться, Джон, – сказала она и вытерла глаза, собираясь с мыслями. – Я уже прошла через это. Я научилась с этим жить. Но он снова здесь, Леруа. Я знаю, что он здесь. Болотный Мясник. Кэл.

Рен встретила его взгляд с каменным спокойствием, встала и пересекла комнату. Леруа поднялся на ноги, когда она вернулась к нему с браслетом. Взял его в руки, покрутил.

– «Э», – сказал он, изучив подвеску.

– «Эмили», – объяснила она. – Это мой браслет. Он забрал его в ту ночь, когда меня похитил. Я нашла его вместе с остальными вещами Эммы. Он оставил его для меня, чтобы я его нашла.

– Вот ведь черт! – Леруа выглядел так, словно вот-вот хлопнется на землю, но он держался. Он снова покрутил браслет в руках, затем ущипнул себя за переносицу.

– В общем, у Кэла была престарелая мать, о которой он иногда рассказывал, когда мы встречались на занятиях. Она была больна и не вставала с постели. Я помню, он говорил, что у них был старый дом и большой участок земли. Он любил этот дом. Держу пари, именно туда он их и отвозит. Туда он забрал и меня.

Леруа кивнул. Глаза его бегали взад-вперед.

– Филип Трюдо! – внезапно воскликнула Рен и повернулась, чтобы посмотреть на Леруа. Его лицо удивленно нахмурилось.

– А?

– Филип Трюдо. Имя на библиотечной карточке. Из книги, которую нашли возле одного из тел.

– Да, знаю. Парень из Массачусетса. Я помню.

– Я же говорила, что это имя звучит знакомо! Я все ломала голову тем вечером. Имя все время вертелось у меня в голове, но я никак не могла его вспомнить.

– Объясни уже, Мюллер.

Рен не обратила внимание на его недовольство и продолжила.

– Филип Трюдо был лучшим другом Кэла, когда тот был маленький. Он переехал в Массачусетс, когда они были детьми. Однажды он рассказал мне эту историю после лекции. Я на это обратила внимание, потому что мне показалось странным, что он так долго помнит о подобной мелочи. Поговори с Филипом Трюдо еще раз, и я гарантирую, что он все подтвердит. Эта книга, этот браслет. Это были знаки. Он взывал ко мне все это время.

– Не забудь, он еще и твою визитку на месте преступления оставил. Теперь все наконец-то обретает смысл.

– Позвони Филипу Трюдо. Подтверди, что он знает Кэла, – попросила Рен. – Хотя, нет. Попробуй еще имя «Джереми». Другие жертвы называли его так.

Леруа кивнул, принимая ее слова на веру.

– Ты в порядке? – спросил он. – Ничего страшного, если нет.

Рен улыбнулась губами, но не глазами.

– Я не в порядке. Но буду, когда все это наконец закончится.

Они ненадолго замолчали. Это была комфортная и безопасная тишина.

– Слушай, а ты знаешь, о чем была глава из той книги? Той, которую нашли в Топи Семи Сестер? – Рен не смотрела на него. Вместо этого она не сводила взгляда с Эммы. Леруа поджал губы, понимая всю важность вопроса.

– Да, – ответил он, когда она, наконец, снова встретилась с ним взглядом.

– И?

– «Самая опасная игра», – прямо ответил он, не отводя взгляда. Рен улыбнулась и покачала головой.

– Вот же клишированный ублюдок.

Леруа не удержался от легкого смеха, затем откашлялся.

– Мы разберемся с этим, Рен, – мягко сказал он, подчеркнуто называя ее по имени. – Я поговорю с Трюдо и мы посмотрим, что можно узнать о нынешнем местонахождении Кэла-тире-Джереми, – он подошел к стойке и снял с нее свое пальто. – И если тебе нужно передать это дело кому-то еще, то передай. Это может оказаться слишком личным.

– Хотела бы я с тобой поспорить, – вздохнула Рен, отщелкивая лезвие от скальпеля и выбрасывая его в красный контейнер. – Но думаю, что ты прав. Я должна делать то, что для Эммы лучше всего, а я сейчас для нее не лучший вариант.

Леруа пересек комнату и сжал ее руку. Рен шумно содрала с правой руки перчатку, взялась за трубку висящего на стене телефона и вызвала другого судмедэксперта, чтобы закончить вскрытие Эммы.

Глава двадцать седьмая

Это было редкостью для Джереми – чувствовать, что не можешь себя контролировать. Он