Древнейшие находки изучены из Приуралья. Это найденная еще В. П. Амалицким венюковия (названная в честь русского геолога Венюкова). Челюсти ее несли достаточно полный ряд зубов с массивными долотообразными передними резцами, низкими верхними клыками и мелкими тупыми щечными зубами. Некоторые признаки свидетельствуют, что десна и небо у этих животных имели сильный роговой покров.

Потомки этих маленьких ящеров достигли уже значительно больших размеров, и к концу пермского периода у них выработался характерный тип двуклыкозуба: крупная голова с широким затылком, покрытые роговым клювом беззубые челюсти, сохранившие лишь верхние длинные, почти как у моржей, клыки (иногда отсутствовавшие у самок), массивное боченкообразное туловище, несколько расставленные в стороны передние и более прямые задние ноги. В самом конце пермского периода — в первый расцвет двуклыкозубов особенно многочисленным был расселившийся почти по всей Пангее дицинодон (давший название всему своему «племени»). Остатки представителей этого рода, разделившегося на многочисленные виды, найдены в Африке, Китае, а в нашей стране их впервые откопал на реке Северной Двине В. П. Амалицкий в отложениях Времени Великих Озер.

Дицинодонты поедают труп скутозавра (Время Великих Озер на Северной Двине). Рисунок А. П. Быстрова.

В самом начале триаса дицинодона сменил листрозавр. И эти небольшие с очень горбоносым черепом двуклыкозубы, ведшие, как полагают, полуводный образ жизни, так же освоили почти весь мир. Множество их обнаружено в Южной Африке, Антарктиде, Индии, Китае, а недавно и в нашей стране: в Сибири у города Норильска и на реке Ветлуге. Последнего Н. Н. Каландадзе назвал листрозавром георгия в честь нашедшего его Георгия Ивановича Блома.

Двуклыкозубы долго «не хотели уступать» дорогу архозаврам. В среднетриасовую эпоху они пережили бурный расцвет и были одними их самых многочисленных наземных позвоночных животных. В это время существовали еще более крупные их представители с трудным названием каннемейероиды. Они были найдены на всех континентах, кроме Австралии, где однако в последнее время обнаружены их отдельные кости. Особенно многообразная их фауна открыта в Оренбургской области и на юге Башкирии в отложениях Времени Озер и Южного моря. Здесь впервые скелет такого животного в крупной глыбе песчаника у обрывистого берега реки Донгуз близ села Перовка нашел еще до Великой Отечественной войны московский геолог П. И. Климов. Скелет изучил И. А. Ефремов, назвавший этого ранее неизвестного ящера радиодромус — быстро бегающий, судя по хорошо окостеневшим суставам его конечностей. По прошествии многих лет Иван Антонович поручил своему ученику Б. П. Вьюшкову раскопать основательно это теперь одно из известнейших местонахождений триасовых позвоночных. Б. П. Вьюшков добился новых успехов и здесь и в других местах Южного Приуралья. Мне с моими товарищами из Саратова и Палеонтологического института в Москве так же удавалось не раз находить черепа и целые скелеты этих причудливых ящеров.

Необычайное строение двуклыкозубов, особенно их челюстей, где смешались черты моржа и черепахи, не могло не оказаться причиной многих споров об образе их жизни и прежде всего о питании. Академик П. П. Сушкин, изучив найденного В. П. Амалицким на реке Северной Двине сравнительно небольшого или средних размеров дицинодона, пришел к выводу, что крупные и подобные щипцам-кусачкам челюсти, могучая шея и крепкие передние ноги выдают в этих животных падалеядов. И у нас, и в Южной Африке их находят вместе со скелетами крупных растительноядных ящеров парейазавров и громадных, похожих на тигров звероящеров горгонопсов. Горгонопсы, видимо, охотились на парейазавров, а дицинодонты, таким образом, могли быть третьим членом этого сообщества и подъедали за хищниками остатки их пищи. За подобным занятием изобразил их на интересной графической реконструкции профессор А. П. Быстров.

Каннемейероид робидозавр. Рисунок В. Д. Колганова.

Многие не согласны с представлениями П. П. Сушкина. Полагают, что во всяком случае большинство дицинодонтов питалось растительной пищей. Но как питались и какой именно пищей? Особенно много споров существует о распространившихся со среднетриасовой эпохи каннемейероидах. Крупные черепа этих большеголовых животных, нередко находимые отдельно от остального скелета, породили представления, что по размерам они могут соперничать с современными носорогами. Одни из этих ящеров были сравнительно узкомордыми, другие — тупорылыми. Английскому палеонтологу Н. Б. Коксу удалось доказать, что у первых из них голова была сильно наклонена вниз, и он сравнил их с белым носорогом, питающимся с земли подножной растительностью. У вторых голова располагалась более прямо. Кокс сравнил их с черным носорогом, употребляющим в пищу побеги кустарников. Ему возразил южноафриканский исследователь А. Р. Круикшенк. Оказывается большеголовые каннемейероиды вовсе не были столь велики, как носороги. По размерам их скорее можно сравнить с современными крупными дикими свиньями, как обитающие в Африке кистеухая и бородавочник. Здесь мы можем вспомнить, что И. А. Ефремов оценил размеры найденного у Оренбургского села Перовка радиодромуса, от которого сохранился почти целый скелет, с современную овцу.

Круикшенк предлагает совсем другую гипотезу о питании каннемейероидов. Во-первых, нет оснований сравнивать этих еще холоднокровных и не столь активных дицинодонтов с такими свирепыми млекопитающими, как носороги и дикие свиньи. Во-вторых, в каждой фауне есть животные, питающиеся как низкой, так и более высокой растительностью. Для питания с земли и кустарников у каннемейероидов было достаточно соседей более мелких размеров, чем они — различных растительноядных зверозубых, уже знакомых нам из предыдущей главы. Но кто-то должен был питаться и более высокими растениями, как жирафы и слоны в современной африканской природе. В среднетриасовой фауне Южной Африки, которую изучал Круикшенк, единственными кандидатами на такой образ жизни он посчитал каннемейероидов. Они, по его мнению, могли сваливать крупные растения или нагибать их. О такой способности этих животных свидетельствуют их сильная крыша черепа и крюкоподобные конечные фаланги пальцев. Круикшенк изобразил свои представления на интересном рисунке. Растения в то время были не столь высоки, равно как и достаточно умеренны размеры каннемейероидов. На рисунке автора этой гипотезы можно видеть, как один из двуклыкозубов сваливает, упершись лбом, древний саговник, чтобы добраться до его редьковидного стебля, погруженного в почву. Другой звероящер, поднявшись на задние лапы, нагибает крючковатыми пальцами ветвь хвоща. Круикшенк придал ему позу, которую, вероятно, принимали вымершие наземные ленивцы, обитавшие в неогене на севере Южной Америки, а в ледниковую эпоху и в Северной. Он полагает, что каннемейероидов следует сравнивать именно с этими медлительными неполнозубыми.30 Строение нижней челюсти некоторых представителей среднетриасовых двуклыкозубов позволяет, по его мнению, предположить, что, как и ленивцы, они имели длинный цепкий язык для захвата ветвей и листьев. И это отражено на рисунке следующей