любимой родственницы он выглядел столь идеальным, что иной раз я вообще сомневалась, что дедушка существовал. — Фон Кёстнер не такой человек, чтобы грабить собственную семью.

— Интересно… — протянул инор Альтхауз. — Такое впечатление, что всё это — компрометирующие Линдена документы.

— Мужа Эмилии? — уточнила бабушка. — Тогда это вообще хлам, который не имеет значения. Он слишком давно умер. Лина, оставь всё там, не доставай. К чему нам эта ерунда?

— Почему ерунда? Вот, например, долговая расписка покойного Линдена. — Вальдемар держал в руках изрядно пожелтевшую бумагу. — На солидную сумму.

— По ней уже все исковые сроки прошли, — заметил инор Альтхауз. — А рассчитывать на то, что Линдены добровольно признают долги, не стоит.

— А ещё они поймут, что мы нашли бумаги фон Кёстнера, — сказал Вальдемар. — Вообще, интересная подборка документов и записей. Похоже, что Линден мог загреметь под стражу и что фон Кёстнер его шантажировал.

— Не может быть. Мой муж был порядочным человеком, — возмутилась бабушка. — Не хотите ли вы лорд, фон Штернберг, намекнуть, что я выхожу замуж за кого попало? Это оскорбительно для вашего дяди.

— Я намекаю, что за фон Кёстнера вы выходили не совсем добровольно, тётя Луиза.

— Он был прекрасным инором, — не согласилась бабушка.

— В чём заключалась его прекрасность?

Бабушка с ответом замялась, взяла под руку мужа и, словно получив желаемую поддержку, выпалила:

— Он был целителем.

— И?..

— И всё. Что вам ещё надо, чтобы убедиться в его порядочности? — высокомерно ответила она.

— Бабушка, отнюдь не все целители — образцы порядочности, — рассмеялась я. — Многие ставят свои интересы выше всего остального и нарушают закон. Например, в этом году был суд, где рассматривалось дело целителя, который намеренно вредил своему пациенту, находясь в преступном сговоре с родственниками, желающими побыстрее получить наследство. Нас всем факультетом на него водили, чтобы мы поняли, к чему приводят нарушения.

Целителю не просто запретили практиковать, ему запечатали Дар, присудили длительный тюремный срок, оштрафовали на такую сумму, заработать которую я могла только мечтать. И не одна я, а пожалуй, любой из нашей группы. Наказание было суровым, но пару студентов оно не напугало. Я слышала, как говорили, что бедняге просто не повезло и он попался. Мол, если бы повезло, то он остался бы и при деньгах, и при репутации. Возможно, мой дедушка был как раз из таких целителей, которые не брезговали ничем? Если уж он опустился до шантажа, а не передал собранные документы в Сыск? Да и записи, найденные в библиотеке, намекали о том, что мои предки со стороны матери не всегда жили в ладу с законом: я опознала не все заклинания оттуда, но те, что опознала, точно относились к запрещённым. Может, и выходили из рода фон Кёстнер прекрасные целители, но совестью ради дохода они жертвовали, иначе не было бы этой тетрадки с заклинаниями. А значит, своё состояние они заработали в том числе и на сомнительной деятельности. Бабушке я это рассказывать не стала. Всё равно от сомнительного состояния не осталось ровным счётом ничего. И судя по тому, что дедушка не чурался шантажа, дела у нашей семьи шли плохо задолго до появления моего отца.

Глава 23

Мысли о том, что на «дорогую Луизу» ментально воздействовали, настолько захватили инора Альтхауза, что он предложил немедленно проверить.

— В таком деле чем быстрее — тем лучше, — решил он, — пока следы не рассеялись.

— Тогда нужно ехать в Гаэрру, — заметил Вальдемар.

— Зачем? — удивился его дядя. — В Гёрде есть свой менталист.

— Во-первых, нам не нужно, чтобы пошли слухи, в курсе которых Линдены окажутся очень быстро.

— И пусть пойдут, — с жаром возразил инор Альтхауз. — Чужую подлость нужно выносить на всеобщее обозрение. Если бы не они, мы с Луизой были бы давно счастливы.

Он взял руку супруги и поцеловал. Бабушка ответила влюблённой улыбкой. Вы глядели они сейчас так, что мы с Вальдемаром почувствовали себя лишними, смущённо переглянулись, он кашлянул и сказал:

— Дядя, а у вас есть хоть малейшие доказательства того, что Линдены приложили руку к воздействию на вашу супругу? Это лишь наши предположения. А во-вторых, думаю, не всё так просто с этим ментальным внушением. У меня есть хороший знакомый специалист в Гаэрре, можно обратиться сразу к нему, и он проверит на все типы воздействий. И снимет всё, что найдёт.

— Ерунда всё это, — слабо запротестовала бабушка. — С чего вы вообще взяли, что на меня кто-то воздействовал? Я просто не ожидала подлости от Эмилии… Мне и сейчас не верится, что она могла вот так со мной поступить. Ведь это же не может быть правдой? Мы столько лет подруги…

— И она столько лет тебе врала, — напомнил инор Альтхауз, чем окончательно расстроил супругу.

— Чтобы мы были уверены, нужно обратиться к специалисту, — ответил Вальдемар, пытаясь найти подход уже к бабушке. — В самом деле, мы можем ошибаться. И если в наших силах раз и навсегда закрыть вопрос — так почему бы этого не сделать?

— И чем быстрее мы проверим, тем быстрее решим, что делать дальше.

— А бумаги моего отца? — напомнила я. — Они наверняка важные, если хранились в тайнике.

— Они столько лет лежали никому не нужными, что могут полежать ещё пару дней, — ответила бабушка, с неприязнью глядя на наследство, оставленное моим родителем. — Что там может быть ценного, кроме списка карточных долгов?

— Тётя Луиза, о том, что ваш зять был игроком, вы знаете только со слов вашей бывшей подруги, — напомнил Вальдемар. — И мне очень не нравится ваше нежелание показать нам бумаги. Оно кажется искусственно наведённым.

В самом деле, бабушка прижимала к себе шкатулку с отцовскими бумагами с таким непримиримым видом, что не возникало ни малейшего сомнения — отобрать их у неё будет не так-то просто.

— В самом деле, Луиза, почему ты так вцепилась в эту шкатулку?

— Потому что я уверена: информация, которая там найдётся, расстроит Каролину, — сразу нашлась бабушка.

— После твоих рассказов о моём отце вряд ли что-то расстроит, — заметила я и потянула шкатулку к себе. — В конце концов, то, что находится в этой шкатулке, — единственное, что осталось от отца.

— Не отдам, — неожиданно заупрямилась бабушка и вцепилась в шкатулку так, что пальцы побелели. — Не хочу, чтобы ты рыдала по ночам.

Не отбирать же у неё силой? Я растерянно посмотрела на Вальдемара. Теперь я тоже не сомневалась, что сработала какая-то ментальная закладка. Причём не сразу сработала, поскольку поначалу бабушка, когда убедилась, что там нет драгоценностей, показывала полное равнодушие к этим бумагам. Но затем достались бумаги из тайника в кабинете и прозвучала фамилия Линденов… Сейчас её аура была неспокойной, как у волнующихся пациентов, а сама бабушка выглядела так, словно готовилась к последней битве. К битве за шкатулку, в которой почти наверняка лежали документы, компрометирующие семью Линденов. И что-то мне подсказывало, что это был не список карточных долгов.

— Хорошо, тётя Луиза, — пришёл мне на помощь Вальдемар. — Вы возьмёте шкатулку с собой, чтобы до неё никто не добрался. Нам не к спеху. Вы правы, бумаги лежали много лет, полежат ещё пару дней.

Бабушка расслабилась, но бдительности не теряла и шкатулку из рук не выпускала.

— Выезжаем немедленно, — решил инор Альтхауз. — До Гаэрры добираемся телепортом. Никаких дилижансов, никаких перекладных. И… — он бросил грозный взгляд на супругу, — никаких визитов с сообщением о том, куда и зачем мы едем.

— Манфред, как ты мог подумать, что я отправлюсь к Эмилии? — возмутилась бабушка. — Ты ещё предположи, что я ей отдам Каролинину шкатулку.

Но мне это не показалось смешным. Потому что эти слова указывали на то, что такие мысли в голове бабушки появились. Забеспокоилась не только я.

— А что, разве не хочется? — подозрительно спросил инор Альтхауз.

Бабушка задумалась и с некоторой долей неуверенности признала:

— Хочется. Но это же неправильно? Это наследство Каролины?

— Именно, — инор Альтхауз взял её за локоть. — Дорогая, выезжаем немедленно. Вальдемар, твой специалист примет нас без предварительной договорённости?

— Если не в отъезде — примет, — уверенно ответил тот.

— А если в отъезде, то мы его дождёмся. — Кажется, инор Альтхауз хотел предложить супруге собрать вещи на такой случай, но взглянул на неё и понял, что её нельзя оставлять одну. — Что понадобиться — купим в Гаэрре. Луиза, радость моя, как ты смотришь на то, чтобы пройтись по столичным лавкам?

На лице его супруги явно проявилось сомнение, но шкатулку у неё не отбирали, поэтому бабушка