из головы. Она сидела в самолете, туго натянув ремень. Атмосфера между ними с Джимом была еще более натянутой. Она почувствовала себя слегка отомщенной, когда Джим проснулся с дикой головной болью, рылся в темноте в поисках парацетамола, который, как Мэри точно знала, был в кармане его дорожной сумки, и глотал воду, как человек, проведший неделю в пустыне. Она же притворялась спящей, пока до приезда такси не осталось десять минут.

Над головой, пискнув, погас знак «Пристегнуть ремни». Через какую-то долю секунды Джим отстегнул свой и повернулся на девяносто градусов, лицом к Мэри, полностью загородив бизнесмена в кресле у окна.

– Не могу передать, как мне стыдно. – От него все еще несло перегаром.

– Я не хочу сейчас об этом говорить.

– А я хочу. – Подросток, сидящий через проход, ничуть не смущаясь, вытащил из уха наушник. – Я порядком напортачил.

– Ты хоть помнишь, что ты мне сказал?

Джим стиснул челюсти. Мэри решила, что это означает «нет».

– Я осрамился, это я точно знаю. Но, что еще хуже, я осрамил и подвел тебя. Я не был рядом, когда был тебе нужен…

– Дай я тебе напомню, – перебила Мэри. Сама мысль о сцене была ей противна, а сцена в реальности еще противней, но она никак не могла такое спустить. – Ты, на похоронах моего отца, сказал мне, что я слишком нервная. – Она знала, что не должна была его шпынять. Ей надо было притормозить до того, как она потеряет моральное преимущество – а может, даже и Джима – навсегда. Но она не могла остановиться. – Ты что, и правда так думаешь? Да?

– Да нет конечно! Сам не знаю, почему я такое сказал. Это вообще на меня не похоже. Не то чтобы я это отрицал, – Джим поднял руки, сдаваясь. – Я был пьян, но это меня не оправдывает. Совсем нет. Мэри, пожалуйста. – Он взял ее за руку, но она вырвала ее.

– И, кстати, с чего ты вообще так напился? – спросила Мэри.

– На работе была тяжелая неделя. – Джим как-то слишком сильно потер пальцами лоб. – Я не хотел говорить тебе об этом, потому что тебе и так хватало. Ты горевала. А там… в общем, один пациент подал на меня жалобу. Я не хотел тебя беспокоить. На работе болтали всякую чушь, и в любом случае все уже разрешилось. Но все равно…

– Но это же не только вчера, да? – Мэри подумала обо всех вечерах, когда Джим наливал себе виски в ту же минуту, как возвращался домой с работы, да, если честно, вообще откуда угодно. Тот ящик вина, который они выпили в Портраше, хотя в смысле потребления там ничего и близко не было к дележке поровну. – У тебя проблемы с алкоголем?

– Нет! – Казалось, Джим ужаснулся. – Ну, может, я время от времени и пью лишнее, но так со всеми бывает. Ну, да, может, в последнее время было многовато. Мне надо было развеяться, понимаешь? Но я могу без этого обойтись. Мэри, послушай. Мэри, ну посмотри на меня, ну пожалуйста!

Переднее колесо тележки с напитками зацепило конец длинного вязаного шарфа Мэри, который выпал на пол из крошечной сетки на спинке переднего сиденья. Ей пришлось несколько раз дернуть его, прежде чем он высвободился, и она смогла выпрямиться и взглянуть на Джима. Нет сомнений, что он раскаивался. Но она не могла снова сползти в привычную, связанную с ним безопасность и надежность до того, как получит все нужные ответы. Она была не из тех, кто ставит ультиматум, но в ту ночь, вертясь и ерзая в постели без сна, она поняла, что без такового их отношения не смогут продолжаться.

– Ты бросишь? Бросишь пить? Ради меня?

Джим отшатнулся. Значит, он не врал, говоря, что не считает это проблемой.

– Да, – ответил он, когда шок на его лице постепенно сменился неохотным принятием. Помолчав, он сказал: – Знаешь, что хуже всего? Когда я тебя встретил, то впервые после смерти Сэма начал нравиться сам себе. Ты даже не представляешь, как ты меня спасла. Вообще не представляешь. И вот как я тебе отплатил. Я знаю, что должен возместить тебе это. – Мэри видела, как ее собственное отражение дрожит в его блестящих глазах. Они были красными, она никогда не видела их такими. – И если ради этого надо завязать – что ж, значит, я это и сделаю.

– Спасибо, – наклонившись, Мэри взяла его руку в свои. – И мы даже не обсуждаем, что я тоже брошу. Нам обоим это пойдет только на пользу… – Ей тут же захотелось стукнуть себя за эти слова. Из-за них все это прозвучало, как какой-то детокс, а не как серьезная проблема, которая могла в будущем разлучить их. – Я благодарна, что ты готов на это ради меня.

Джим помотал головой.

– Мы же с тобой команда.

– 18 –

2018

В автобусе по пути из клиники обратно в Илинг Элис казалось, что ее голова вот-вот взорвется. Какой скандал? Что Джим мог такого сделать, что едва не потерял работу? Знает ли Мэри об этих его рабочих неприятностях? Элис не могла толком расспросить ее об этом без объяснений, зачем она вообще потащилась на его прошлую работу. Ей лично казалось, что Мэри была не в курсе. Мэри сама говорила – они с Джимом были счастливы. Так счастливы. Но пусть даже Джим был не первым в мире человеком, более успешным дома, чем на работе, конфликт между этими двумя сферами его жизни, очевидно, был все равно выше среднего.

Элис была так поглощена мыслями, что чуть не проехала свою остановку. Когда она выскакивала из автобуса, ей защемило дверями руку. Потирая синяк и глядя вслед отъезжающему автобусу, она с досадой сообразила, что вышла раньше, чем нужно. И оказалась в самый час пик возле станции Илинг Бродвей. И Мэри тоже была там, с табличкой, на своем месте, невзирая на все, что произошло. Даже после видео она не пропустила ни единого дня. Впрочем, кажется, люди обращали на нее не больше внимания, чем обычно.

Мэри стояла, опустив голову. О чем она думала? Наверное, о звонках, подумала Элис; о том, что Джим где-то там думает о ней. Не плохо ли ему. Не нужна ли она ему. Может ли она сделать еще что-нибудь, чтобы вернуть его домой. Элис могла бы подойти к ней, но решила, что Мэри этого бы не хотелось. Элис должна помочь ей по-другому, по-настоящему, выяснив, что же происходит с Джимом. Неплохо было бы