кивает. Хочет ещё что-то сказать, но после осматривается. – А здесь…

– Чисто. Я квартиру проверяю.

Убедился, чтобы никто не лез в мой дом. В офисе у меня такой уверенности нет. Любой может пронести микроскопический жучок. И все моим мысли будут у отца как на ладони.

Он все ещё ждёт подвоха.

С разводом торопит.

Переживает, что у меня до сих пор что-то с Лизой.

А с Лизой…

После всего произошедшего…

У меня сожженные мосты и никакого будущего.

Я не собираюсь к ней возвращаться после всего.

– Значит, – друг шарится по полкам, подхватывает бутылку. – Поговорим прямо? Ты же знаешь, я не собираюсь отступать. Либо успокаиваешь мое любопытство, либо я сам буду искать информацию.

– Я рассказываю, а ты держишься подальше, – выдвигаю встречное условие. – У меня с отцом свои счеты, и я не хочу, чтобы ты что-то испортил.

– Как скажешь. Я подожду, когда твоя гордость поутихнет и начнешь думать. Но… Если ты затеял что-то против отца, то зачем тебе Мариса? Или слухи правдивые ходят, она беременна? От тебя?

– А сам как думаешь?

– Я думаю, что ты идиот, – Артём усмехается. – И самонадеянный болван. Но я никогда не считал тебя моральным уродом. Одно дело расстаться и строить новые отношения. Другое – заделать любовнице ребенка, а потом до нитки обдирать жену. Я все меньше сомневаюсь в том, что для тебя вообще имели значения те бумажки про аборт Лизы.

Не имели.

Не было смысла в них разбираться, поднимать записи, искать правду. Если факт аборта подделали – понадобится уйма денег и времени, чтобы это выяснить. Если Лиза действительно на эта пошла – тогда просто солью ресурсы в никуда.

Это не имеет значения.

Черт.

Да она могла раз в месяц бегать по клиникам, я бы это принял. Разозлился, потому что она мне врала. Вытряс бы из неё душу за то, что скрывала. Но понял бы, принял.

Простил.

Иногда меня самого пугало, как много я был готов ей простить.

Вроде с годами брака все остывают ко второй половинке.

А я только сильнее в ней вяз.

– Это всё неважно, – отмахиваюсь от вопросов, на которые не готов отвечать. – Ты хочешь узнать о моих делах, ладно. Но в мой брак не лезь.

Прикладываю лёд к лицу. Друг хорошо ударил, но всё равно слабо.

Маловато, чтобы почувствовать себя лучше.

Киваю в сторону гостиной, подхватив бутылку и стакан. Мне не помешает хоть один союзник, но… Сейчас я вообще не уверен, кому можно доверять.

Мы с Рязановым с самого детства вместе, всегда прикрывали друг другу спину. И сомневаться в друге – противное ощущение. Риск зашкаливает. Но если Тёма уже полез в это, то не остановится.

Лучше держать его под контролем.

Артём падает в кресло, нетерпеливо постукивает по подлокотнику. Выдерживает ровно тридцать семь секунд перед тем, как засыпать новыми вопросами.

Я выкладываю основное. Про постоянные инспекции, успешные попытки потопить мой бизнес. Довольно прямолинейные, никаких закулисных игр. Отец всегда рубил прямо, не умел плести интриги.

А я научился.

– То есть, Аслан предложит тебе помочь? – уточняет Рязанов, хмурится. – И ты так быстро спасовал? Почему не начал что-то новое? У тебя же вечно идей было выше крыши.

– Через месяц там бы тоже начались проблемы. Мне довольно четко дали понять, что самостоятельный бизнес я больше построить не смогу. Отец, щедро, предложил помочь. Будто я не догадался, что он сам всё и устроил.

– А он знает, что ты это понял? – усмехаюсь. – Ясно. Так, ты сыграл в идиота, вернулся в семейный бизнес для того, чтобы…

– Мне плевать на его фирмы, Тём. И на наследство, и прочее. Я ненавижу, когда мной пытаются управлять. А у отца достаточно средств и точек давления, чтобы прогнуть меня. Поэтому пришлось согласиться и играть по его правилам. Пока.

– А Лиза тут каким боком? Да-да, не лезть в брак. Но ты так стойко сейчас планируешь её всего лишить… Квартиру вон собрался продавать, никакого мирного развода. Этой части я не могу понять. Как это вяжется в твой план?

– Неважно.

– Как знаешь. Но я уверен, что Ильяс сотрет тебя в порошок. По крайне, мере постарается. Отсудит всё, что можно.

Знаю.

С Ильясом у нас давняя неприязнь. В основном из-за того, что я был пустоголовым подростком, сам лез на рожон. Любил кичиться своим положением, дурак.

Не раз проводил между нами черту на всех встречах, показывая, насколько моё положение лучше. Он – внебрачный сын, которого изредка приглашали в нас круг. Не свой, не чужой. Так, какой-то приблудыш. А я единственный наследник, одной из самых обеспеченных семей города. Тогда это казалось достижением.

А сейчас думаю, что с радостью поменялся бы с Ильясом местами.

Я это перерос, мозги встали на место. Осознал, насколько был неправ в некоторых поступках. Стоило давно извиниться, замять тот пустяковый конфликт…

Но теперь уже неважно.

Ильяс сейчас на принцип пойдёт, доказать, что стал лучше и успешнее меня. Уверен, он попытается не просто законную половину имущества отсудить, а намного больше.

Но это меня совсем не волнует.

Наоборот.

Единственные стоящие новости в последнее время.

Я отвечаю на вопросы Рязанова вскользь и довольно поверхностно. Объясняю главное, а вопросы про Лизу рублю на корню. Я не собираюсь о ней говорить, а друг этого словно не замечает.

Будто не он час назад сорвался из-за одного упоминания бывшей.

– Черт, я сейчас, – Артём резко поднимается, становится собранным и серьезным. – Мои щенки что-то опять натворили.

Щенки – ласковое прозвище для его бойцов охранной фирмы «Альфа». Судя по реакции друга, ситуация далека от нормального. Материться на них Артём начинает даже не выйдя из квартиры.

А я остаюсь один.

И дурные мысли тут же лезут в голову.

Всё вьются вокруг Лизы, толкают назад к произошедшему.

Как она сейчас?

Как справляется со всем?

Тянет позвонить. Просто, мля, услышать её голос. Убедиться, что она в порядке после выкидыша. Хотя какой к черту порядок?

Она потеряла ребёнка.

Моего ребенка.

Черт.

С силой давлю на виски, но эта мысль никуда не исчезает. Только сильнее укореняется в мозгу, давит. Так погано делает, что сдохнуть хочется.

Забыться.

Не думать про то, что у нас с Лизой мог быть сын.

Или дочь.

Сын бы лучше, конечно. Не умею я с девочками справляться,