Я вспомнила тот вечер, когда наглоталась цинка.

– Ты тогда купил все лекарства, да? И Юльку от мамы тоже ты спас?

Раньше я не успевала задуматься, что Алрику это делать незачем. А если предположить, что оборотни действительно видят свою пару, то действия Майконга вписываются в эту картину.

Оборотень отвел взгляд вправо, едва нахмурился, но не ответил.

Если бы он выпятил свою помощь, я бы поблагодарила, но, наверное, отстранилась бы. А эта его недовольная реакция на вскрывшуюся правду была мне очень даже симпатична. Я тоже предпочитала считать, что о добрых делах не нужно кричать на каждом углу.

– Почему не признаешься?

Майконг повернулся ко мне, долго изучал мое лицо, но я не сдавалась – требовательно смотрела в ответ.

– Потому что не хочу, чтобы ты была мне благодарна.

– А что тогда хочешь?

Кадык Майконга дернулся, взгляд быстро пробежался по моему телу и вернулся к лицу.

– Один поцелуй? – Голос брюнета неуверенно дрогнул так, будто ему совсем не предстало дрожать, но нервы сдали.

Хотела резко отказать, но его взгляд заставлял что-то внутри меня дрожать, трепыхаться, словно маленькая птичка, что хочет взлететь, но еще не научилась правильно двигать крыльями.

Глаза брюнета посинели, и я уже знала, что это значит – его зверь близко.

Такой мужик – шикарный же. Поцелуй просит. Маску мою поднял. Сестру и меня спасал.

Я медленно подвинулась на его половину, следя за реакцией мужчины. То, как он смотрел на меня, просто уничтожало малейшее сопротивление. Как же он смотрел – он молил о том, чтобы я придвинулась. Глаза становились все ярче, чем ближе я становилась к нему.

Он смотрел на меня так, будто готов подарить весь мир. И пусть я не верила в сказки, сейчас я хотела его поцеловать.

Я напивалась за свою жизнь всего два раза. Первый – на выпускном, совершенно внепланово, и на следующий день я была полна головной боли и раскаяния. Второй раз – на годовщину смерти папы. Думала, что это облегчит чувство потери, но все стало только хуже.

И сейчас у меня было ощущение, будто я разом опьянела от одного поцелуя. Будто это мое третье опьянение в жизни. Будто выпила изо рта брюнета самый крепкий алкоголь в мире, который мгновенно ударил по голове и заставил все вокруг завертеться.

А ведь началось все с легкого касания губ! В этот момент я приоткрыла глаза и увидела в распахнутых глазах Майка зверя. Сильного, огромного, опасного. Опасного не для жизни – для тела.

Я нерешительно отстранилась, слегка смущенная тем, что мужчина вообще не двигался, даже не дышал. Никакой реакции! И тут Майк резко подался вперед и поцеловал меня с невероятным напором, вторгся языком внутрь.

Дикий голод током высокого напряжения пробил мое тело насквозь. Я почувствовала непреодолимое желание, от которого бросило в жар. Казалось, я захлебываюсь потребностью почувствовать его кожа к коже, как можно ближе, иначе умру.

Поцелуй стал невероятно интимным. То, что мы творили языками, было самым крутым ощущением, которое я испытывала когда-либо.

Не останавливайся. Никогда.

Бинты на Майке мешали и дико раздражали. Мои руки скользили по его телу, упирались в них, и я злилась на преграду.

Майконг едва смог прервать поцелуй, повернул голову в сторону и сбившимся голосом сказал:

– Я не против, чтобы ты их сняла, но на тебе бинты верности…

И я будто хлебнула воздуха трезвости, как только поцелуй прекратился.

Что я творю?

– Что такое? – хрипло спросил Майконг, вглядываясь в изменившееся выражение на моем лице.

Я посмотрела вниз и попросила небеса разверзнуть землю под палатой, чтобы я туда провалилась.

Я на Майконге. Лежу. В позе сексуально забинтованно-озабоченной королевишны.

Я резко приподнялась на руках, чувствуя себя отвратительно. Про девушек с таким поведением мама всегда громко и весьма осуждающе говорила: подстилка.

Неужели я из тех, у кого от поцелуя сносит крышу? Да нет! Были же в моей жизни поцелуи, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с тем, что был сейчас.

Губы Майконга опухли. Я заметила на них красные крапинки прикусов. Это я?

Мужчина выглядел еще сногсшибательней, когда его глаза плавились от страсти. Невероятно сексуальный, притягательный, но что я творю?

Я хотела перебраться на свою кровать, но Майконг двинул забинтованными руками так, будто они вовсе не сковывали его движения, и прижал меня к себе. Рука легла на мой затылок, он повернул мое лицо к себе и снова поцеловал. Из глубины грудной клетки раздался вибрирующий рык.

И я словно проглотила этот рык и снова захлебнулась от желания. Хочу его, только его. Сейчас же!

Майконг застонал. Кажется, я совершенно перестала отдавать себе отчет в своих действиях. Мои руки скользили, нагло трогали его тело, а он мое.

«Врун!» – вспыхнуло где-то на краю сознания. Руки работают!

Я порвала бинты и посмотрела на абсолютно чистую кожу груди.

Лжец.

Я снова трезвела.

Майк положил руку мне на затылок и быстро притянул мою голову обратно, снова целуя.

И снова во мне пробуждалась животная страсть!

Мы целовались, и сквозь зубы Майконг шептал:

– Если бы не твои бинты целомудрия… Если бы не твои раны…

Его слова находили бешеный отклик желания в моем теле. Где-то на краю сознания я начинала понимать то, что немного раньше дошло до оборотня.

Невероятным усилием воли я смогла отвернуть лицо.

Майконг шепнул в ухо:

– Я счастливчик. Все оборотни страдают, что их пары не чувствуют того же притяжения, что они. Кажется, лисий бог меня очень любит…

Майконг

Накануне

– Ты уверен? Тебя захотят убить все, Майк. Абсолютно все, – предупредил Макс, глава клана лис.

Такие серьезные лица у всех саванный видел первый раз. Масштаб неприятностей, сотворенных им в ресторане, возрастал с каждой минутой – контроль старался изо всех сил.

– Уверен. Рано или поздно все кланы узнают обо мне. Здесь удачный случай – все любят истории большой любви, сверхи они или нет. – Майконг достал очередной пакетик детского пюре.

Никс хмуро посмотрел на пачку в его руках с немым вопросом – помогает? И протянул руку, прося порцию и себе. Друг саванного лиса переживал за него, и это было чертовски приятно.

– Давай рассмотрим другие пути. Стоит новости распространиться, страх перед сильнейшим закислит им мозг, – предупредил Никс.

Но Майконг уже все двести раз взвесил. Да, рискованно, но ждать неизвестности и только защищаться от нападений еще опасней.