Я промолчал, продолжая неподвижно висеть. Уставшие пальцы норовили соскользнуть с мокрого металла трубы, но я не позволял хватке ослабнуть. Это как в жизни — дай хватке ослабнуть и вот тебя уже нагнули и имеют во все дыры, похлопывая по жопе и радостно крича, что ты сам во всем виноват.

— А мне с чего посоветуешь начать? — не унимался Вункус. Подняв руку, он согнул ее и напряг что-то там тощее невнятно где — Может мне бицуху еще качнуть? Я в целом доволен, но может стоить чуток добавить объемов… девки ведь любят больших и денежных… Верно, амиго?

Я молчал, глядя только вверх, на частично затянутый лианами далекий потолок. Поняв, что ответа от меня ему не добиться, Вункс что-то пробормотал и, явно сдавшись, поднялся и пошел прочь, на прощание кивнув на поднос:

— Поешь уже, амиго. Мясо во рту тает — джунгли подарили свежак из свежаков. Считай сама природа послала.

Мои пальцы разжались. Приземлившись на все еще дрожащие ноги, я мягко присел на корточки и сипло спросил:

— Что ты щас сказал?

— А?

— Что ты щас сказал?!

— Да ты чего? Спокойней, амиго. Спокойней! Я говорю — мясо самое свежее! Городским такой свежатины не испробовать. Ничего такого не говорил…

— Природа послала?

— Ну а как? — поняв, что я не собираюсь его бить, Вункс воспрял и расправил плечи — Она самая! Дар джунглей и все такое.

— Природа послала — повторил я, медленно выпрямляясь.

— Да ты не подумай — мы ж не ублюдки какие, чтобы природу грабить. Мы по чуть-чуть берем — а в джунглях так много всего, что никто и не заметит. А я сам так вообще редко охочусь, амиго. Мы все чтим древний закон — много брать нельзя. Грех.

— Много брать нельзя… — тихо произнес я, сжимая голову в ладонях — Природа сама дает… отдает… выплескивает избытки и можно забрать чуток у прожорливых крабов и чаек… дерьмо… дерьмо!

— Эй… амиго… эй… ты в порядке? Может в башке чего лопнуло? — шагнувший ко мне Вункс выставил руку и замахал пятерней — Я пальцы в воздухе размазал. Ты сколько видишь? Три? Два? Может шесть?

— Свали нахер — велел я и понятливо кивнувший парнишка начал пятиться, обрадованно улыбаясь:

— Вот и не болей, амиго… вот и не болей…

— Компот! — рявкнул я — Хочу кувшин компота со льдом! Два кувшина! И компот чтобы кисло-сладкий!

— А может тебе еще и девку сочную на матрас кинуть? — осведомился здоровенный бугай в грязном фартуке на необъятном пузе.

— По серебряному дублону за кувшин — добавил я и бугай тут же шагнул к длинному столу:

— Готовлю три кувшина, амиго! А может и пять! И льда наскребу в нашем подыхающем аппарате…

Дальше я уже не слушал. Усевшись у стены, уложив руки на дрожащие колени, я затих, медленно погружаясь во что-то всплывающее мне навстречу из глубин мозга. Я не вспоминал, я не отключался. Я вспомнил все мгновенно и теперь просто воспроизводил все в голове…

Давно. Это было очень давно. И я тогда еще был молод, но уже твердо стоял на ногах, владел многими барами и не забывал о ремесле наемника, оттачивая навыки и блюдя репутацию безжалостного и ничего не прощающего и не забывающего холодного ублюдка. Получалось у меня неплохо… И я без долгих раздумий часто брался за более чем щедро оплачивающиеся, но считающиеся безнадежными дела — ликвидация главарей засевшей на заминированной АЭС банды, зачистка конкурентов наемников, обосновавшихся на прибрежной дамбе, что защищала и без того погибающие посевы, решивших переквалифицироваться в шантажистов. К тому моменту на моем счету было уже несколько выполненных заданий от Атолла Жизни. Заданий, чью суть я порой даже не понимал — настолько все запутанно там все бывало. Атолл считал, что уже завербовал меня, сделал своим верным последователем, но это было не так. И я доказал это, как-то отказавшись выполнять одно из сложных и невероятно срочных заданий корпорации Алоха Кеола… Они послали своих спецов — те погибли, заодно загубив все дело. В результате произошел взрыв, какое-то затопление и последующее вымирание крохотного, но драгоценного оазиса. Мне было как-то посрать… Я считал, что сделал достаточно добрых дел во имя чего-то бесформенного, светлого и определенно чужого. В то время я больше интересовался благополучие собственного достояния, а не чужого.

Так что я ушел. Может быть не с концами, но ушел, не рубя связей, но и не спеша на них отвечать.

Он нашел меня через недели три после того громкого паскудного дела с затоплением и гибелью сотен людей. Хотя искать меня и не требовалось — я был в своем любимом баре и коротал вечер с победительницей конкурса мисс Скайтауэр Интернешнл. Мы сидели у окна, далеко под нами клубился вечный смог, над которым возвышались другие яркие освещенные башни. Изредка вниз падали лучи прожекторов пролетающих транспортных дирижаблей. Еще реже вспыхивали и гасли огни патрульной флотилии флаеров. Обычный вечер, что вскоре должен был перерасти в очень неплохую ночь. Сжимая в пальцах ладошку юной красавицы с бронзовой кожей и ярко сияющими этим вечером прекрасными глазами, я думал больше о своих делах и это злило. Когда я стал настолько старым, что не могу выкинуть из головы дела, в то время как передо мной сидит прекрасная богиня?

Тогда он и пришел. Его встретили у входа и попытались послать нахрен. Им бы это удалось, но я ленивым жестом остановил старательных бойцов и устало взглянул на посланца Атолла. Будь это кто другой — уже лежал бы внизу лестницы с разбитой мордой. Но этот… не последняя фигура корпорации Атолла, был известен мне как действительно радеющий ради всеобщего блага и не наживший при этом никакого собственного имущества, обитая в служебных квартирах. В одной из таких мы как-то приговорили две бутылки старого бурбона, разговаривая за жизнь. Тогда же я узнал, что он горький пьяница, старательно выжигающий в башке последние еще дееспособные нейроны. Он часто срывался в алко-штопор, но его всегда возвращали обратно — он был нужен Атоллу. Мистер Ник Айронс. Благодаря моему уважению ему удалось войти в бар и я кивнул на стойку:

— Угощайся, Ник. Выпей за мое здоровье, прихвати бутылку лучшего бурбона… и уходи.

— Там люди погибли…

— Люди гибнут каждый день.

—