Царь доволен, царь развлекается, но приказ есть приказ. Что ж, займёмся старшим, не так… тошно.

– Я сказал, обоих.

– Повиновение царю. – Бротус… Вот же ублюдок, но так всегда. Одни мечом, другие – языком…

Вирн оборачивается, кивает – да, мелкого он берёт на себя. Смотреть не хотелось, и Гротерих шагнул к тому, у кого хотя бы копьё было пристойным. Северянин как раз огибал ближайший алтарь, когда сбоку раздался яростный незнакомый клич, и под ноги намеченной жертве кубарем подкатился юнец. Вирн не успевал: с ног мальчишку сбил кто-то другой!

* * *

Асон взмахом левой руки смёл с дороги человеческого щенка и шагнул к святотатцам. В голове ещё клубился туман, тело болело и плохо слушалось, но отлёживаться было некогда – краснобородый недомерок посмел нацепить венок из белых храмовых мальв… В таком венке умирала Интис! И не только она…

Звезда в рукояти вспыхнула родным малиновым светом, придавая хозяину если не сил, то решимости. Ярость оказалась сильней слабости, и Асон рванулся к забравшемуся на пирамиду ублюдку. Более поганого зрелища «звёздный» себе представить не мог. Кучка разряженных, с обезьяньими бородами, иклутов в гигантском безобразном храме, где извращено всё – от священных символов до запахов и пропорций. Неужели его звали сюда, а ведь звали!

От веков к себе и вновь к веку,

Ты войдёшь с мечом в ту же реку…

Пара иклутов, один толстый, другой тощий, будто горгон, шарахнулась в стороны, титан успел отвесить тощему хорошего пинка и, не оглядываясь, пошёл вперёд. Навстречу заступающим краснобородого святотатца… своим?! Нет, людям, не желавшим быть людьми! Или переставшим ими быть…

* * *

Такого Гротерих ещё не видел… И не хотел видеть. Огромный, на голову выше самого высокого из рётов, этот сумасшедший играл тяжёлым мечом, как ромашкой. Чужака успели взять в полукольцо, но четверых оказалось мало, как и восьмерых… То есть уже семерых… Все, что могли северяне, – это не пускать бесноватого к царю, едва успевая за непонятным противником.

Сизый клинок перерубил копьё Арзульфа под самым наконечником, вскользь достал по ноге Фрама. Рыжий ощерился, но из боя не вышел. Кровь, своя кровь на мраморных плитах, настроила на серьёзный лад. Навалившись разом, рёты оттеснили чужака от раненого и заодно от консулов. Это было дело, настоящее дело, не то что пастух и мальчишка…

Меч Ульвинга споткнулся о меч бесноватого и отпрянул. Гигант тряхнул башкой и что-то сказал. Что? Ульвинг вряд ли понял, но отшагнул, опуская свой ланг. Передышка. Изготовившись к драке, что зверь, что человек пытается оценить врага, но сейчас слишком быстро всё началось… Взгляд ловит взгляд, враз пересохшие губы глотают откуда-то взявшийся ветер, и капает, капает то ли кровь, то ли вода…

– Фенгл… – начал Арзульф и замолчал. Кто-то сейчас не выдержит – на волос подвинет ногу или шевельнёт рукой, закружив смертную карусель, из которой волку не выскочить, но скольких он заберёт?! Подобного зверя северянам брать ещё не приходилось. Таких вообще не бывает, не может быть, им место в сказках, рядом с каменными чудищами и выдыхающими пламень драконами…

– Спокойно, парни!.. Стоять!

Звенела железом спешащая от дверей подмога, издевательски мерно и равнодушно падали капли, словно боги отсчитывали оставшиеся до смерти мгновенья. Проклятый звук пропитывал топот, шорохи и скрипы, словно кровь – парчу и шёлка… Это становилось невыносимым, и Гротерих понял, что сейчас сорвётся.

– Стоять, кому сказано!.. Стоять!!!

* * *

Два десятка таких иклутов – это будет тяжело… Копья у них на удивление. И доспехи серьёзные где-то нашли, и даже мечи… Откуда они здесь, такие? В первой сшибке Асон с большим трудом сохранил шкуру целой, биться в полную силу он ещё не мог, хорошо хоть эти не поняли… А сейчас понимать становилось поздно: мышцы наливались привычной силой, от слабости остался лишь тягостный след, тело вновь служило как должно.

Титан не думал, как пробьётся к краснобородому, хоть и не сомневался, что сделает это. Он не забудет про святотатца, нет, но странные иклуты с мечами – они всё же научились делать мечи! – были куда большей загадкой. Краснобородый крал, эти – походили. Всем, даже светлыми длинными волосами и священными спиралями на щитах. Светловолосые были много лучше всех, с кем Асон имел дело раньше. Решительные и опытные, с оружием отличной стали, они действовали умело и согласованно, и всё же «звёздный», даже дерущийся вполсилы, был им не по зубам…

Второй слева иклут даже не моргнул, но Асон понял: передышке конец. Ничего, он почти готов! Движение в строю врагов, недовольный окрик старшего. И язык у этих иклутов тоже другой!.. Выходит, не зря «звёздным» обещан вечный бой и в жизни, и в смерти. А смерть была, теперь Асон её вспомнил, как и свою кровь, хлынувшую на полные солнца плиты. Он умер в полдень на пороге недостроенного храма… Умер, и прикрывать Сонэрга стало некому.

Закованные в золочёные доспехи враги плечом к плечу шагнули вперёд, целя в грудь копьями. Да, это будет непросто… Но он доберётся до труса на пирамиде… Белые мальвы на иклутской башке – это даже не оскорбление… Такое стирают с лица земли любой ценой.

– Время тебя за уши, опять один полез?!

Перед глазами – ряд широких, длинных лезвий, всё, кроме боя, – вон из головы, но этот голос за спиной…

– Сонэрг?!

– Проклятье копытам!.. Разъезжаются…

Прыгнуть назад, чтоб обернуться, чтоб хотя бы одним глазом…

Старый друг неуклюже ворочался на том самом месте, где чуть раньше приходил в себя Асон. Бедняге было не лучше, чем самому «звёздному», но кентавры упрямы… Что ж прикроем, пока не поднимется!

– Я сейчас, «звёздный»!.. Сейчас…

II

Всё было будто в пакостном сне, где ничего не понимаешь и ничего не можешь! Ухваченный за плечо Клионт шумно дышал, но вырываться не пробовал. Из носа паршивца медленно вытекала кровавая капля, и так же медленно сучил ногами на жёлтых плитах гнедой коняга – пытался встать. Внутренности храма то скрывались в похожих на бегущие через луну облака клубах дыма, то становились нестерпимо чёткими, как бывает перед грозой.

Кто-то седой и костлявый пронзительно вопил на незнакомом Тимезию языке, иногда в потоке слов проскальзывала тень смысла, но тень и есть тень, не поймаешь. Вопли накатывались друг на друга волнами, словно орал не один придурок, а несколько, и с этими криками мешался стук клинков – мечеглаз