держал прямо. И воообще выглядел… цивилизованным, что ли?

Почему-то замутило.

Чарльз поспешно поднес чашу к губам. Есть хотелось. И с каждой минутой голод становился все сильнее. Варево оказалось терпким и весьма щедро приправленным.

– Так уж случилось, что и у меня есть дитя. – Сиу слизнула жир с пальцев. – Моя дочь появилась на свет в новом мире. И слышит его куда четче, чем я. Как и ты, Тот, кто взял другое имя, слышишь лучше старых шаманов орды.

Похоже, Эдди смутился.

Или просто отблески алого костра на него легли.

– Моя дочь говорит, что все устали от войны. И это правда. – Едва слышный вздох за спиной заставил Эдди напрячься. – Война забрала многих. И древо сиу теряет уже не только листья, но и целые ветви. Оно рыдает. И пусть корни его уходят в скалы, но и они не удержат на краю.

Чарльз все-таки сунул руки в плошку.

Мясо.

Жирное. Почему-то вспомнилось, что во время доклада Нейман не единожды упоминал, будто сиу известны как каннибалы.

Нет.

Тут… откуда им взять человечину? Лучше о таком не думать, иначе остается жевать лишь… Найдется ли вообще хоть что-нибудь пожевать? В седельных сумках, вероятно, что-то вроде сушеного мяса, но как знать, не оскорбит ли хозяев отказ от их угощения? И не вернут ли они, оскорбленные, Чарльза в Мертвую рощу?

– Многие устали. И потому прислушались к ее словам.

Интересная новость.

Вот только Чарльз не слышал, чтобы кто-то говорил о мире с сиу. Напротив, шли разговоры о необходимости окончательного решения вопроса. Правда, лишь разговоры, но…

– Мы начали торговлю.

– Надеюсь, не золотом? – Эдди произнес это будто бы в сторону.

Сиу покачала головой.

– Мы уже поняли, что этот металл дурманит разум людям, как и черная кровь земли. Нам есть что предложить вашим шаманам.

– Зелья, – счел нужным пояснить Эдди. – Нет зелий лучше, чем те, которые приготовлены сиу. И их целителей…

– У Силы две стороны. Мы стали забывать о второй. И почти забыли. – Сиу склонила голову и протянула Чарльзу руку. Через пламя. Эдди кивнул: мол, попробуй.

Что пробовать?

Чарльз осторожно коснулся темных будто из дерева вырезанных пальцев. Они и в прикосновении казались деревянными. Правда, дерево это было теплым, словно солнцем согретым.

Вспомнилась вдруг его детская комната.

И старый сундук, на котором он, Чарли, любил лежать с книгой. Запах вызревших яблок и роз. Повело-потянуло куда-то туда, в прошлое, где все было правильно и хорошо. Где он, Чарльз, был счастлив. И захотелось вдруг остаться там навсегда.

К чему взрослеть?

Заботы. Тревоги. Чужие надежды, которые не так просто оправдать. Положение. Интриги. Необходимость. Только эта треклятая необходимость.

Августа со своими куклами устраивает чаепитие. Она никуда не исчезала, она дома, как и Чарльз, и всегда там останется.

С куклами.

Нет.

Граф резко разорвал прикосновение и отшатнулся, едва не упав на спину. И так и застыл, опираясь на кого-то, широко открыв рот, втягивая через него сдобренный сладким дымом воздух. От дыма першило в горле, и Чарльз закашлялся.

– Что… – Голос сорвался. – Что вы сделали?

– Ничего. – Зеленые глаза сиу потемнели. – Я просто заглянула в тебя, человек.

– З-зачем?

Ему не ответили, но кто-то сунул в руки плошку взамен той, что выпала из сведенных судорогой пальцев, и Милли – как она оказалась рядом? – велела:

– Пей давай.

– Тебе станет легче. – Сиу смотрела строго и спокойно. – Я убрала яд из твоего тела.

– Яд? – Чарльз с трудом поднес плошку к губам. Травы. Снова травы. И снова незнакомые. Но вновь глотка хватило, чтобы начать дышать. И избавиться от оцепенения, сковавшего все тело.

– Нехороший. Старый. Давний. – Сиу замолчала. – Сложно слова выбрать. Ваш язык слишком простой.

– Ну, извините, какой уж есть.

– Такой, как вы сами. На нем легко плести ложь. – Сиу не хмурилась и не гляделась злой. – Но словами яд не изготовить.

– Руками можно, – встрял Эдди. – Что? Это так, мысли вслух. Стало быть, его травили?

Сиу едва заметно наклонила голову. Наверное, это можно было счесть согласием.

Травили?

Его, Чарльза, травили?

Кто? А главное, зачем? И… он допил травы. И вправду легче стало. А он еще думал, что просто усталость. Случается ведь со всеми.

Головокружения.

Кровь носом. Нечасто, отнюдь нет. Мелкие недомогания, которые и болезнью-то не назовешь – так, ерунда. С такой к целителям не ходят.

Или все-таки…

Он ведь заглядывал. Не так давно. Вот аккурат перед поездкой. Маменька настояла.

Но сказали, что все в порядке.

Что отдых нужен, а так все в порядке. И… ведь если бы в организме присутствовал яд, целитель его бы заметил?

– Существуют разные яды. – Сиу смотрела уже не на Чарльза, но на огонь. – Этот изготовила моя дочь.

– Что? – Это звучало совсем уж бредово.

– Заговорив о ней, я услышала эхо. Теперь я уверена. – Сиу подняла чашу, наклонила ее, позволив темной капле сорваться в пламя. Огонь зашипел и выдохнул искры. – Моя дочь выходила к людям. Она вела за собой копье, и лучшие охотники отдавали ей шкуры, ибо дочь умела брать за них верную цену. Она нашла общий язык с теми, кто продает зелья. И нам снова были рады.

Пламя медленно меняло цвет.

– И даже те, кто говорил, что нельзя верить белым, замолчали. В наших рощах появились мука и масло, теплые одеяла и железные ножи. Полезные вещи, без которых можно обойтись, но с ними жизнь становится проще. Мы выходили к людям. И нам были рады.

…Там, на Востоке, про сиу писали, что они совершенно безумны в своей ненависти к поселенцам.

Выходит, врали?

– Но однажды моя дочь уехала, чтобы завершить сделку. Уехала и не вернулась.

Из красного огонь становился зеленым, такого ядовитого яркого цвета, которого просто не бывает в природе.

– Мне передали ее нож. И косу. И еще слова, что она встретила человека и полюбила его.

– Такое возможно?

– Нет, – спокойно ответила сиу.

– Почему? – Милисента протянула руку и потрогала любовь. – Что? Я читала один роман. Там девушку украли бандиты, а потом ее спас благородный сиу.

Эдди, кажется, застонал.

– Вашим языком легко создать красивую ложь. Сиу убил бы эту девушку вместе с бандитами, если бы она нарушила границу его земель, – пояснила сиу.

– А как же любовь?

Туман пополз к Милисенте, коснулся пальцев ее, так ласково, осторожно.

– Мы не знаем любви, дитя. Так уж вышло. Наши женщины выбирают подходящих мужчин, тех, кто даст хорошее потомство. Но и к ним не испытывают привязанности. Мы легко встречаемся и легко расстаемся. Мы выбираем разумом.

Она сунула руки в пламя, чтобы вытащить темный ком дыма.

– Разум не позволил