Шрифт:
Закладка:
Знакомых или ещё нет, – не в этом дело:
Прости, не знаю имени,
Но это не беда.
Возьми меня, возьми меня
В другие города…
Молодёжная тема востребовала, конечно же, самых доступных и понятных зрителю киноприёмов. Современная архитектура и техника, непринуждённое общение, однотипная бытовая среда, неумолкающие споры о важных, на самом деле касающихся каждого проблемах… Подобные мизансцены повторялись на театральных подмостках, переходили из новой литературы, массовых вечеров поэзии в молодёжную среду и, разумеется, на экран.
Дорога оказалась знаковым компонентом кинокомпозиции прежде всего ещё и потому, что её трудно было воссоздать, скажем, на театральных подмостках. Динамика экранного действия, жизнь на стройках («Алёшкина любовь», «Карьера Димы Горина»), в таёжной глуши («Девчата») показали настрой поколения молодых, каким его хотели видеть шестидесятники.
И тем не менее в атмосфере эйфории, завладевшей художественным сознанием большинства кинематографистов, время от времени возникали проблемы, казалось бы, не слишком характерные для экрана тех лет.
Например, Ю. Райзман (а его надо причислить к патриархам российского кинематографа) снял в 1962-м по-своему тревожную картину о бесцеремонном вторжении старших наставников в духовную жизнь начинающих взрослеть школьников «А если это любовь?». В ней совсем не оказалось пространства доброты и понимания, которым так защищал своих молодых героев экран того времени. Напротив. Юноша и девушка, собственно, ещё дети, оказались как будто под надзором учительницы немецкого языка, всех и вся подозревающей, так сказать, в ненадлежащем поведении… И эту ситуацию по-своему дополняет площадка двора. Средних лет тётки (одна так и названа в сценарии: баба с тазом) бесцеремонно глядят на идущих об руку восьмиклассников.
Режиссёр старшего поколения Ю. Райзман одним из первых разглядел истинную опасность для молодых, которая таится в нравственных императивах, насаждаемых уходящим поколением воспитателей.
Здесь-то как раз и наметился узел конфликтных ситуаций целой волны фильмов о молодёжи: школьная тема всё активней занимает на экране едва ли не ведущие позиции.
Уже позже, в 1968-м, отголоски этого тревожного сигнала отзовутся в картине С. Ростоцкого «Доживём до понедельника».
Однако надо акцентировать и такую особенность подобных фильмов: в драматургическом конфликте учитель – ученики, как правило, отрицательными чертами наделялся лишь один из старших. И явление таким образом приобретало как бы локальный характер.
В фильме С. Ростоцкого носитель отживших нормативов и прописных истин – учительница литературы. Именно для неё один из учеников написал сочинение на вольную тему, состоящее всего из одной фразы: «Счастье – это когда тебя понимают».
Косвенным образом проблема отцов и детей, получившая в те годы на самом деле нешуточный масштаб, нашла отражение во многих экранных произведениях.
В этой связи нельзя не сказать более подробно и о такой особенности экрана второй половины шестидесятых, как обращение мастеров кино к негативным сторонам жизни, к накоплению по крайней мере признаков её неоднозначности.
Здесь в первую очередь привлекают внимание картины «Зной» (1963, реж. Л. Шепитько) и её же упоминавшиеся выше «Крылья», а также неодобрительно встреченные киноруководством картины «Три дня Виктора Чернышёва» (1968, реж. М. Осепьян) и «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён» (1964, реж. Э. Климов), «Долгая счастливая жизнь» (1967, реж. Г. Шпаликов) и «Личная жизнь Кузяева Валентина» (1968, реж. И. Авербах, И. Масленников, новелла «Папаня»).
Какие-то, видимо, сдвиги случились в художественном сознании по мере отдаления от времени восторженно встреченной оттепели.
Кинематограф конца десятилетия непредсказуемо жёстко отреагировал на продолжающего оставаться романтиком «шестидесятника» – человека, ещё из военных лет вынесшего свою веру в счастливое, в беспроблемное будущее.
Если в согласии с этой верой шестидесятник конструировал новое поколение, с песней идущих («за солнцем»), шагающих («по Москве»), путешествующих («в апрель»), то вставшие рядом начинающие мастера следующего призыва противопоставили их безмятежности другого героя. Авторское видение современности вынесло на экран проблемы и истоки конфликта, характерного для меняющегося на глазах времени.
Ларисе Шепитько во время постановки дипломного фильма «Зной» было всего 26. Уже хорошо известный сценарист Геннадий Шпаликов (кстати, автор не только «Заставы Ильича», но также сценария и песен для фильма Г. Данелии «Я шагаю по Москве») впервые как режиссёр выступил в 30. Элему Климову и Марку Осепьяну ко времени дебюта на большом экране, правда, оказалось чуть больше – 31…
Пространство, где происходят события фильма «Зной» Л. Шепитько, – бескрайние поля высокогорной части Киргизии (в основе сюжета повесть Ч. Айтматова «Верблюжий глаз»).
Ровная и однотонная до горизонта поверхность земли отделена этим горизонтом, кажется, от всего мира. Только юрта бригадира, где обитают, кроме него, молодая женщина да старик-пастух, означает, что пространство это освоено людьми. Они и есть известная на всю республику передовая бригада, здесь студент Кемель (акт. Б. Шамшиев) должен пройти летнюю практику.
Почтительный и старательный юноша не сразу замечает, насколько циничен и как несправедливо жесток знатный бригадир к подчинённым. Особенно к женщине, разделившей с ним кров. И при этом он любовно хранит статьи из газет, прославляющие его как знатного на всю республику человека, добившегося небывалых результатов в работе, достойно получившего высокие награды за свой труд. Словом, человека вполне успешного социально… Взбунтовавшийся практикант пробует утихомирить дебошира.
Резкий характер столкновения отражает не только нравственное противостояние конкретных людей.
Выдаваемый за образец для подражания (к слову, в повести Ч. Айтматова упоминания об альбоме с газетными вырезками нет, этот, безусловно, значимый акцент характеристики ввёл в сюжет автор фильма), он терпит полный крах как никчёмная и мелкая личность обывателя. Тут важно уточнить: с позиции представителя следующего поколения…
И героиня фильма «Крылья», знатная лётчица, тоже не принята новым поколением. Отдав молодость войне и потеряв на ней самое дорогое, Петрухина осталась максималистски требовательной, немногословно повелительной в общении с подростками, которых теперь ей поручили воспитывать.
Противостояние вчерашнего героя и нового поколения, по существу, играет знаковую роль во многих фильмах молодёжной тематики.
Ещё более драматичен конфликт картины М. Осепьяна «Три дня Виктора Чернышёва»: он носит острый социальный характер. О ситуации уже сигналит документальное кино и телевидение (документальный телефильм 1967 года «Все мои сыновья» О. Гвасалии и А. Стефановича герои М. Осепьяна смотрят по телевидению в одной из сцен).
Однообразие скучной работы, вечерние часы в подворотне, далеко не безобидные розыгрыши редких прохожих. Какие-то крохи исторической памяти ещё пробуждают иной раз фантазии героического плана. Однако в милиции ответы на вопросы однотонны, как формально составленная анкета: был в пионерах, комсомолец… И т. п.
Чуть изменяется самочувствие героя и осознание себя с приездом в деревню. Однако окончание полевых работ, возвращение в город снова приводят всё на круги
